Битлджус вдруг прекратил прыгать и остановился, тяжело дыша. Как будто ему вообще нужно дышать. Показушник.
— О, у тебя тут целые залежи книг. Они что размножаются, пока меня нет? Ты не против, если мы — он щёлкнул пальцами и высек огонек между ногтей.
— Мне придется покупать их заново.
— Ты предлагаешь не жечь?
— Да.
Он покрутил головой.
— Мне не нравятся твои стены.
— Да?
— Они слишком простые.
Лидия откинулась на стуле. Она сама бы с радостью посносила эти стены и повыбивала эти окна. Хорошо, что у Эбби сегодня планы.
Лидия положила щеку на руки и сказала вслух:
— Ты останешься на весь день?
— Ага, — Битлджус выводил светящейся краской свое имя поперек окна. У его имени было слишком много букв. Это была не реальная краска, а значит…
— Никто этого не увидит.
— Увидят, если умрут, — он хрипло рассмеялся.
Так что ближайшее время эту надпись будет лицезреть только она.
«Здися быв Бете…»
— Все лучше сеансов коллективной мастурбации. Они мне уже надоели.
Лидия представила кружок анонимных онанистов в каком-нибудь унылом офисном здании, с белыми стенами и большими окнами. А потом сложила два и два.
— Ты… С твоими клонами то есть… — фу!
— Ага.
Она не хотела это представлять. Или хотела.
— Я надеюсь, вы все-таки ебете друг друга, а не просто садитесь дрочить в кружочке.
Он грустно посмотрел на нее через плечо.
Да ладно.
Лидия возмутилась:
— Но это тупо!
— Я люблю оргии, но физическое взаимодействие предполагает определенный уровень интимности. Мы не настолько хорошо знаем друг друга.
У нее не было слов.
— Они буквально! Твои! Клоны!
Так стоп.
— То есть наш секс предполагает определенный уровень интимности? Эй? Эй? — улыбка расползалась у нее на лице.
Банка с краской с тихим «пуф» растворилась. Недописанное «Бетельг…» так и останется на стене, да?
Битлджус вдруг сказал как будто мимоходом:
— Кстати, не забудь провериться.
Лидия медленно встретилась с ним глазами. Он просто пытался сменить тему, это было ясно. И всё-таки она спросила:
— В смысле?
— На всякий случай. Ну, знаешь… — он обвел ее ладонью, потом обвел себя ладонью и пожал плечами.
— Не знаю. Ты демон. Ты даже не вполне материален.
— В четырнадцатом веке тоже думали: ну крысы и крысы, что они там могут переносить.
— Ты не крыса.
— Точно, я хуже. — Он присел на корточки (как хорошо, что через окно его никому не было видно), бухнул лапищу ей на плечо и скорбно свёл брови: — Лидия, проверься.
Его лицо сломалось поперек. Он прыснул и расхохотался. Она потерла рукавом оплёванное лицо.
— Фу!
— Прости, прости, инстинкт, привык, что чем больше влаги, тем лучше.
Это была ужасная шутка, но Лидия рассмеялась. Он вытер лишней рукой слезящиеся глаза, пошевелил пальцами на ногах — носки он так и не снял. Опять сел рядом с ней, на стол, и они посидели молча.
— Так почему чулки?
— Ну, они же хорошие.
На правом колене у него прорвалось сразу несколько ромбиков-сегментов.
Лидия медленно сказала:
— И правда.
Было бы неплохо забыть, что ей нужно работать.
— Но если ты действительно меня чем-нибудь заразил, я найду тебя на той стороне и…
— Знаю, знаю. — он покивал, а потом покрутил головой: — Но слушай, книг действительно стало как-то слишком много. Они готовят осаду? Вызывали подкрепление?
Лилия кивнула:
— Я просто вышла на финишную прямую. Выпуск совсем скоро.
— Уже? — Битлджус почесал макушку. — А меня давно не было. Никогда не поздно предложить убийство, так что я предлагаю. Тут всегда можно все прекрасненько сжечь.
Черт, как заманчиво.
— Не сегодня.
— Но ты подумай. У тебя может быть отличная защита.
Они оба оскалились и захихикали, почти касаясь носами. Странно, ей сегодня впервые стало спокойнее за сколько? За пару месяцев?
Битлджус отвёл полосатый манжет, ногтем подковырнул стёклышко на часах — оттуда выпрыгнула пружина — и задумчиво сказал:
— Время-то и правда не резиновое.
Они помолчали.
— Эй, — Битллжус наклонился к ней.
— Чего?
Он взял ее лицо своими лапищами, и Лидия скептически на него уставилась:
— Чего тебе? — Трудно выглядеть угрожающе, когда тебя держат за щеки. По крайней мере, руки у него уже отогрелись и теперь не холодили.
Битлджус сделал страшное лицо и чмокнул ее в нос. Потом в лоб. В висок. В щеки (для удобства расставил пальцы). В ямку над губами. Отплюнул ее волосы и опять чмокнул в лоб.
Она почти рассмеялась:
— Это ещё что?
— На всякий случай, мало ли что.
— Эй, я же не умираю тут, — если бы умирала, они бы точно не прощались. — Если ты, конечно, не заразил меня какой-ни…
— На прощание.
— Куда-то собрался?
— С этого момента я буду иногда пролетать мимо твоих окон и смотреть на твою счастливую жизнь…
— Это крипово.
— И если окно будет закрыто, я буду знать…
— Не надо меня тут питерпэнить! — Лидия отмахнулась от его рук. — И пялиться в окна! Хватит просто предупредить, что будешь. Я не изгоняю тебя и не запечатываю здесь ничего. Ты видел охранные знаки на стенах? Нет? Потому что я их не писала.
— Ладно, — он шмурыгнул и вытер нос указательным пальцем. — Но если тебе когда-нибудь понадобится заключить фиктив…
— Нет.
— Справедливо.
Она привалилась к нему плечом и обхватила его руками. Они сидели молча, и холодно почти не было.
— Так какой у тебя план?
— В смысле?
— У тебя есть план, что будешь делать дальше? Выпуск, вот это все.
У нее есть? Она прислушалась к себе. У нее в голове был комок тревоги и ярости, и ещё больше кричащих голосов.
— У меня нет планов.
— Ну, — он так пожал плечами, что стол скрипнул. — Ты всегда можешь умереть, и тогда можно будет ничего не решать.
Похоже на план.
— Я не собираюсь умирать, — Лидия подняла голову.
— Никогда?
— Никогда. Придумаю лекарство от смерти, — Лидия рассмеялась и потерлась щекой о полоски на его пиджаке. Потом придется тереть эту щеку моющим средством. И металлической щеткой.
— Ребята с той стороны тебе спасибо не скажут.
— И ладно. Переживут как-нибудь.
Он взорвался хохотом, вынул из кармана пиджака полосатую салфетку, всю в ржавых пятнах, и долго промокал лицо. Не вечер, а парад плохих шуток.
— Но это будет интересный квест: вряд ли лекарство от смерти это такая лёгкая добыча. Тебе, может, даже понадобится помощь.
— Может быть.
Он вывернулся у нее из-под руки неестественным движением, лизнул ее живот между полами пижамы — вечно эти мелкие черные пуговицы расстегиваются сами собой — и Лидия захихикала.
Она никогда не умрет.