…Голова кружилось. Перед глазами всё плыло. «Это от голода… Сколько я уже не ела? Пять дней? Неделю?», – подумала девушка, но так и не нашла в своей памяти ответа. Мысли путались и всё время казалось, что забыл что-то важное. Кое-как сфокусировав зрение, Акено обнаружила себя валяющейся в канаве у ворот кланового квартала. «Да, надо встать и зайти в эти двери…».
Киба Юто
Голова была такой тяжелой, как будто Киба не спал всю ночь. С трудом разлепив веки парень обнаружил себя не на кровати, а в углу общей спальни сиротского приюта. Какая-то мысль стучала молоточками в висках. Мысль о том, что он что-то забыл. Но что именно он забыл Киба не мог вспомнить. Но долго предаваться раздумьям ему не дали. На пороге появился святой отец Бальба и радостно объявил, что его эксперименты вышли на финишную прямую, и что им выпала честь… Тут святой отец закруглил свою речи, ухватил за плечо ближайшего ребёнка и потащил его за собой. Через несколько секунд за стеной раздались душераздирающие крики. Все в спальне застыли как изваяния, боясь пошевелиться. Сколько длились эти крики Киба не мог сказать. Минута? Час? Что-то было не так с чувством времени Кибы. Затем страшные крики затихли, но ничего не закончилось. Снова на пороге возник отец Бальба и увёл за собой следующего ребёнка. Не в силах более слышать эти крики Киба забился в самый дальний и тёмный угол спальни и там заткнул себе уши пальцами. Не то чтобы это как-то сильно помогло, но всё же… От переживаемого стресса сознание Кибы казалось отделилось от тела, и он смотрит на себя откуда-то со стороны. В очередной раз возникший в дверном проёме отец Бальба, оглядев спальню, проговорил: «О! Подопытный материал закончился!». Забившегося в дальний и тёмный угол Кибу он не заметил. Хлопнула дверь. Святой отец ушёл. И тут всё сразу навалилось на Кибу. К нему пришло осознание, что его друзья мертвы. Что он никогда больше их не увидит. И что он должен был что-то сделать… Но что? Он слаб и беспомощен. Слёзы горя и отчаяния текли по лицу Кибы. Свернувшись в комочек и обхватив голову руками, он хотел только одного – забыть всё это. Рыдания сменились судорожными всхлипами без слёз, и мальчик наконец-то забылся в тяжелом, беспокойном сне.
…Голова была такой тяжелой, как будто Киба не спал всю ночь. С трудом разлепив веки парень обнаружил себя не на кровати, а в углу общей спальни сиротского приюта. Какая-то мысль стучала молоточками в висках. Мысль о том, что он что-то забыл. Но что именно он забыл Киба не мог вспомнить. Но долго предаваться раздумьям ему не дали. На пороге появился святой отец Бальба и радостно объявил, что его эксперименты вышли на финишную прямую…
Конеко Тоджо
Сознание возвращалось с огромным трудом. Во всем теле была страшная слабость, а в глаза как будто песка насыпали. Да ещё и мучало ощущение, что она забыла что-то важное. И не просто важное, а жизненно важное. И если она не вспомнит, то её жизнь просто-таки пойдёт под откос. Но додумать мысль Конеко не дали. В дверь заглянула одна из служанок господина-демона, приютившего их, её и старшую сестру, у себя. Господин звал её, Конеко, к себе. «А где сестра?», – мелькнуло в голове у девочки. В комнате её почему-то не было. Где же тогда она провела ночь? Ей почему-то казалось, что это очень важно. Но времени подумать совершенно не было. Ведь они уже добрались до покоев господина. Служанка постучала в дверь и со слова: «Мой господин, Конеко по вашему приказанию прибыла!» распахнула створки огромной двери в спальню господина. Увидев ЭТО, горничная за спиной Конеко пронзительно завизжала, а Конеко торопливо прикрыла рот ладошками борясь с тошнотой. На глаза девочки начали наворачиваться слёзы ведь с каждым мигом, с каждым рассмотренным штрихом открывающейся картины, до неё доходило – ЭТО могла сделать только её старшая сестра. Ведь только удар когтистой лапы, как у сестры и у неё самой, оставляет пять параллельных борозд на теле жертвы. Только с силой ёкая можно бить так, что брызги крови оказываются даже на потолке. И только обезумевшая неко способна покрыть ранами тело жертвы со всех сторон – и на груди, и на спине, и на животе, прежде чем жертва упадёт наземь от болевого шока. Мир расплылся перед глазами, это слёзы заполнили глаза Конеко. «Как ты могла, сестра?», – только и могла, что мысленно повторять Конеко. Вокруг слышались крики и топот ног, кто-то грубыми руками схватил Конеко за горло и тряс её как медведь яблоню. Конеко не сопротивлялась. Она была сломлена. Она плакала. Затем кто-то надел на неё противомагические кандалы и зашвырнул её, как мешок с мусором, обратно в их с сестрой комнату. В этой комнате Конеко стало только хуже. Взгляд в любую точку комнаты вызывал в памяти счастливые моменты жизни с сестрой. И от этого на сердце становилось невыносимо больно. Еле передвигая ноги от слабости из-за противомагических кандалов, Конеко добрела до своей кровати и, упав лицом в подушку, зарыдала ещё горестнее. От всего навалившегося на девочку горя, она чувствовала такую слабость, что, когда её разум начал погружаться в забытье, она этому не стала сопротивляться. Ещё несколько слезинок в подушку, ещё несколько всхлипов в неё же, и Конеко заснула.
… Сознание возвращалось с огромным трудом. Во всем теле была страшная слабость, а в глаза как будто песка насыпали. Да ещё и мучало ощущение, что она забыла что-то важное. И не просто важное, а жизненно важное. И если она не вспомнит, то её жизнь просто-таки пойдёт под откос. Но додумать мысль Конеко не дали. В дверь заглянула одна из служанок господина-демона, приютившего их, её и старшую сестру, у себя. Господин звал её, Конеко, к себе.
Падшие ангелы Силк, Калаварнер и Миттель. Один кошмар на троих
Миттель проснулась от того, что едва не навернулась во сне с дерева. «Это было бы иронично – уметь летать, но разбиться от падения», – пыталась настроить себя на позитивный лад девушка, но получалось откровенно плохо. Руки тряслись, тело бил озноб страха, а ноги казались ватными от непонятной слабости. Но разобраться в причинах своего ужасного самочувствия падшей не дали. На поляне замерцал рунный круг телепортации и в нём возникли две демоницы. Кто это такие Миттель не знала, и знать не желала. Но, решив, в кои-то веки сделать всё по инструкции, падшая вызвала Силка с Калаварнер, а сама принялась отвлекать внимание демонов до прихода подмоги.
– Я падший ангел Миттель, – представилась она, спрыгивая с дерева.
Что там говорили демоны, Миттель особо не вслушивалась.
– Я здесь для того, чтобы всякие демоны не прерывали важный ритуал, – продолжала она тянуть время.
И опять Миттель пропустила мимо ушей всё, что там говорили демоны. Ведь она просто тянула время. И таки дотянула. На поляне появились ещё два рунных круга и из них вышли Калаварнер и Силк.
Срочный вызов от Миттель разбудил Силка Донашика. «Какого?», – мысленно задал непонятно кому, то ли богам, то ли демонам, вопрос Силк. Если бы у него было побольше времени, он бы сформулировал вопрос так: «Почему мне так плохо, как будто смерть уже положила мне руку на плечо?». Но времени подумать у Силка не было, и с ощущением, что он забыл что-то жизненно важное, падший ангел телепортировался к Миттель.
Срочный вызов от Миттель разбудил Калаварнер. «Вот дерьмо!», – вслух выругалась Калаварнер. Эй было плохо, как никогда, а женщина не понимала почему. Руки дрожали, зубы лязгали, а во внутренности, казалось, запихнули льдину. «Я что… испугалась?», – почти уловила краешек забытой мысли Калаварнер. Но это была лишь близкая догадка, а не правильный ответ. И так и не найдя ответа на вопрос, что же такое важное она забыла, Калаварнер телепортировалась на помощь Миттель.
– Вот мы и встретились вновь, леди Гремори, – проговорил Силк.
– Вы ответите за вашу дерзость, – сказала Калаварнер
Две юные демоницы, казалось, ничуть не испугались. А одна из них, черноволосая и весело улыбающаяся, небрежным взмахом руки поставила над поляной универсальный барьер, блокирующий как магические, так и физические атаки. Телепортацию этот барьер также блокировал. Так что сбежать у падших никак не вышло бы. Но это не испугало трёх падших. Синхронно сформировав свои Световые копья, они метнули их в красноволосую демоницу. Толку от этой атаки было – ноль целых, ноль десятых. Мгновенно появившийся в руке Риас Гремори сгусток разрушительной магии просто-таки дезинтегрировал три Световых копья. До падших начало доходить, что в этой ситуации их шансы на выживание равны нулю. Но прежде чем они успели хоть что-то предпринять, Риас вся окуталась ореолом магии Разрушения и в падших ударил огромный столб разрушительной энергии. Шансов выжить у них не было. И перед смертью каждый из них это понял весьма и весьма отчётливо.