— В меня вообще влюбляются или сумасшедшие, или старухи, — со злостью ответил Величкин.
— Правильно! — поддержала Рита. — Существует очевидно, какое-то внутреннее сродство душ.
Разговаривали о поездке на юг и о книгах. Лена рассказала какую-то длинную историю о своем брате, перебивая слова неожиданным хохотом, хотя как-будто ничего сметного она не сообщала.
Зотов весь вечер беседовал с Галей. Они говорили тихо, и Величкин напряженно всматривался в их лица, силясь понять, о чем идет разговор.
Зотов и Величкин быстро шли домой по опустелым улицам.
— Все-таки они хорошие девки, — сказал Величкин, обращаясь как-будто сам к себе.
— Да, есть за что подержаться, — подтвердил Зотов, умышленно неправильно истолковывая. — Лена, например. (Ему хотелось говорить об этих женщинах злобно и грязно. Сегодня Галя сказала, что жалеет об ошибке, что была не любовь, а случайность).
— Я вовсе не о том, — отмахнулся Величкин. — Дело не в мясе и даже не в красивости. Они какие-то славные. Я чувствую себя у них тепло и просто. Даже теперь, в такие паршивые для меня дни…
Он замолчал. Снова, как все эти недели, заныла опухоль в сердце.
— Это не по моей части. — Зотов даже свистнул. — Все это неважно. Если женщина некрасивая, ты на ней не женишься, хоть будь она двадцати семи дюймов во лбу.
— И не собираюсь жениться, — со скукой выговорил Величкин. Тупая боль не проходила. «Данилов был прав», — подумал он и сказал: — Я говорю о них просто и только как о товарищах.
— Ерунда! Никакого товарищества с бабой на свете нету и никогда не было. Люди могут дружить год и кончат все-таки тем, что будут спать вместе или разругаются.
— Ты гениально предвосхищаешь старика Владимира Мономаха или как там звали автора «Слова о полку Игореве».
— Совсем нет. Никакие «Домострои» здесь не при чем. Мне вовсе не нужна покорная жена, патентованная производительница котлет и ребятишек.
— Чего же ты тогда хочешь? Женщина-друг тебе не подходит, не годится тебе и «покорная, работящая жена».
— Зачем так ограничивать выбор: или стоптанные валенки, или яловочные сапоги. А если хочешь лакированные ботиночки с узким носком и на французском каблуке? Друзья? У меня будут и есть друзья — мужчины, люди, с которыми возможна настоящая дружба, которые умеют пожимать руку и понимают скрытые движения частиц твоего мозга. Обед может отлично изготовить повар в ресторане или какая-нибудь экономка. А от женщины требуется совсем иное.
— А именно?
— Я уже сказал. Женщина в туфлях на французском каблуке — вот что мне нужно.
— Значит, достаточно напялить на нее, — Величкин бесцеремонно кивнул головой на трамвайную стрелочницу в брезентовом плаще и с мастодонтовыми ногами, — твои французские каблуки, и ты будешь бегать за ней?
— Нет, в этой обуви рождаются. Я говорю, конечно, фигурально. Для меня это просто символ. Я мечтаю о женщине гибкой и грациозной, с талией как у ласточки. Она должна замечательно играть на рояле и детским, слегка картавым голосом говорить очаровательные, рискованные двусмысленности.
Зотов остановился и взял Величкина за рукав. Он всерьез увлекся тем, что говорил.
— Эта женщина должна быть в толпе, как белый голубь среди сизых.
— Или как белая ворона, — вставил Величкин.
Но Зотов не слышал его реплики.
— Она будет достаточной наградой за борьбу, неудачи, поражения, голодовки, драки и бессонные ночи. Дорогу сильному! Это его награда! Она очаровательна и чуть-чуть развращена. Я одену ее по всем модам и буду любить, как чорт. Когда она пройдет по улице, за нею полетят, как пули, взгляды воспаленных мужских глаз. Для нее возбуждать желание будет так же естественно, как для рыбы плавать в реке и для тебя говорить глупости.
— А ты станешь сидеть в креслах, — добавил Величкин, — покуривать трубку и чувствовать себя законным обладателем дорогой игрушки.
Зотов кивнул головой:
— Примерно!
— Но ведь так может рассуждать и, вероятно, рассуждает любой толстобрюхий рантье. И у него тоже жена — дорогая игрушка. Она изнывает в праздности и ходит на высоких каблуках и возбуждает вожделение и даже, — Величкин хихикнул, — частенько удовлетворяет его. Ты думаешь, что изрекаешь бог весть какие умности, а плетешь просто пошлость. Нет, мне нужна женщина, а не кукла в дорогих тряпках и с механическими умелыми об’ятиями! Понимаешь: Женщина — с прописной буквы.
Вместо ответа Зотов фыркнул и спросил:
— Что это еще за женщина такая? Мысль докладчика не ясна.