Мария вытащила из-под пустой вазы для фруктов чистый лист бумаги, положила его перед собой, зажала в кулаке ручку и опустила её на бумагу. Закрыла глаза, запрокинула голову, отбросила все посторонние мысли – последним из её сознания улетучился стук капель из подтекающего крана над раковиной и долетавшие с улицы случайные автомобильные гудки.
Всё стало тихо.
Всё стало так, как и должно быть.
Внезапно рука Марии дрогнула, сама собой поползла вверх, потом вниз, в сторону, всё быстрей и быстрей…
И вот уже на листе бумаге проступили первые написанные чётким красивым почерком слова.
Спустя какое-то время рука Марии перестала двигаться, шариковая ручка вывалилась у неё из пальцев и покатилась по столу, а сама Мария очнулась, вышла из транса, ощущая тепло в кончиках пальцев.
Она взяла со стола исписанный лист бумаги и прочитала на нём:
«Бедная, оставшаяся без гроша, миссис Фишер будет тосковать по исчезнувшему с её пальца кольцу.
Но спрятанное в её квартире сокровище останется при этом нетронутым.
Мистер Фишер надеется, что ты поможешь его жене найти то, чем она будет дорожить».
Марию сильно озадачило это сообщение, очень сильно. Обычно Эдвард сообщал ей сведения о мёртвых, которые противоречили тому фарсу, который разыгрывала перед их вдовами её мать, но просить о чём-то? Нет, покойники ещё никогда её ни о чём не просили.
Мария ещё раз перечитала записку – медленно и очень внимательно вникая в слова мистера Фишера. Ну, с кольцом и с тем, что миссис Фишер будет сильно огорчена, всё ясно. Но дальше муж миссис Фишер говорит о спрятанном в её квартире сокровище. Эдвард знал, что Марии строго-настрого запрещено разговаривать с кем-либо, так почему же тогда он передал ей эту просьбу? Но если Эдвард просит о чём-то, это надо сделать. Во всяком случае, Эдварду Мария доверяла гораздо больше, чем своей собственной матери. А может быть, эта просьба была важна и для самой Марии?
– Ладно, – наморщив лоб, согласилась Мария. – Скажи мне, где искать это сокровище, Эдвард.
Она взяла чистый лист бумаги, ручку, вновь сосредоточилась, откинулась на спинку стула и вскоре почувствовала прикосновение Эдварда.
Зажатая в пальцах Марии ручка опять заскользила по бумаге, поползли новые строчки. Онемела от потустороннего холода ладонь. Дальше, дальше…
Бах!
Мария открыла глаза.
Ручка выпала у неё из пальцев и скатилась на пол.
Эдвард исчез, а в коридоре уже слышались шаги матери. Ах, как не вовремя она вернулась!
Мария быстро пробежала глазами то, что успел написать её рукой Эдвард.
«Сначала скажи ей:
Вспомни серебристый свет Луны и медовый месяц в июне…»
Странно. Она что, должна передать миссис Фишер любовную записку от её покойного мужа? Какая-то дешёвая мелодрама получается. Прямо-таки третьесортное индийское кино. Нет, если так пойдёт, у неё большие неприятности могут быть за то, что она связалась с миссис Фишер.
Шаги мадам Фортуны и мистера Фокса приближались, всё громче становилась слышна их перебранка на ходу.
Стараясь не впадать в панику, Мария сунула оба исписанных листа под пустую вазу для фруктов, плеснула немного мыльной воды на пол, схватила швабру…
Первой на кухню вошла мадам Фортуна с пластиковым пакетом в одной руке и банкой острого мексиканского соуса – сальсы – в другой.
– Всё ещё возишься? – проворчала она, кладя всё это на стол и принимаясь вскрывать банку. – У нас сегодня на ужин чипсы с сальсой.
Теперь на кухне появился и мистер Фокс с набитым кукурузными чипсами ртом. Его чёрная водолазка на груди и животе была густо усыпана прилипшими белыми крошками. Мадам Фортуна неприязненно взглянула на то, как он жуёт, и хмуро добавила:
– Или только один соус. Без чипсов.
Мария убрала в сторону свою швабру, зажгла газ, поставила на огонь металлический ковшик и вылила в него содержимое банки. Желудок Марии сразу громко заурчал, но она не стала даже пробовать сальсу, пока она не разогрелась. Вскоре густая овощная кашица захлюпала, начала пускать пузыри – можно приступать. На сальсу Мария уже не могла смотреть без отвращения, потому что кукурузными чипсами с этой подливкой она питалась… сколько уже – дня три? Больше? Когда же ей по-настоящему, наконец, поесть удастся, а, господи ты боже мой?
Вот для этого им и нужно было заполучить кольцо вдовы. Иначе она умрёт с голоду. Все они умрут.
– Как ты думаешь, скоро она позвонит? – спросила у матери Мария.
– Через день-два, я думаю, – рассеянно ответила та, просматривая лежащие на кухонном столе некрологи.