Сын молчит. Молчит потому, что видит умоляющие глаза матери, ладонями сжавшей виски. От волнения у нее опять будет приступ жестокой головной боли. Не слышать бы Фридриху ничего этого, не видеть. Но куда денешься?
У себя в комнате он задумывается. Ах, как славно было в Париже у Маркса! Надо ему написать, отвести душу.
Но как быть дальше?
Вот уже две недели, уступая настояниям семьи, Фридрих ходит в контору, пытается заниматься коммерцией, делами фабрики. Будущий хозяин. И это в то время, когда он пишет книгу о гнусном отношении английских фабрикантов к рабочим…
Все опротивело до предела: и коммерция, и Бармен, и бесцельная трата времени. Уехать бы в Париж!
Уехать… Это значит порвать с семьей. Лишиться материальной поддержки. А мать?
Решится ли Энгельс на это? Какой выход он изберет?
Ловкие руки сортировщицы парижского почтамта быстро разбрасывают конверты международной почты: Лондон, Петербург, Нью-Йорк, Берлин, Киль. На мгновение глаза задерживаются на адресе: «Эльберфельд. Ф.В. Штрюкеру и Ko».
Коммерческое письмо. И, минуя цензора, оно отправляется в мешок с этикеткой «Королевство Прусское».
А в мелко исписанных листках, вложенных в конверт, – ответ от Маркса, которого с таким нетерпением ждал Энгельс: «Критика критической критики», наконец, окончена. Теперь Карл сумеет уделять больше внимания газете «Форвертс».
В «Форвертс» появляются его гневные статьи против насилия королевской власти, в защиту пролетариев.
Но длится это недолго.
1 января 1845 года в дверь парижской квартиры, где проживает Маркс, требовательно постучал полицейский комиссар.
– Карл Маркс, сотрудник газеты «Форвертс»?
– Да.
– По приказу правительства его величества короля Франции вы должны покинуть пределы страны в двадцать четыре часа. Вот приказ. Распишитесь.
Комиссар ушел. На плечо Маркса мягко легла рука Женни. Рассчитывая поселиться в Париже надолго, молодожены истратили на устройство квартиры все свои небольшие средства. Женни нездорова. На родину путь закрыт. А через двадцать четыре часа надо уезжать.
Часы идут… Что же делать? Иногда высылаемые подают прошение: обещают вести себя мирно, только бы им разрешили остаться. Карл не пойдет просить! Семья уедет в Бельгию, в Брюссель. Женни поймет его. Женни простит…
Простит? Сочувственно наблюдают знакомые, как привыкшая к обеспеченности молодая женщина после отъезда мужа, почти больная, пытается продать домашние вещи, чтобы раздобыть денег на переезд. Мебель, белье – все идет за бесценок. Так ведь всегда бывает, когда срочно нужны деньги. Но знакомые только наблюдают и сочувствуют. А помощи ждать не от кого.
И только Энгельс в далеком Бармене, получив известие о высылке Маркса, тотчас попытался представить, что тому сейчас нужнее всего. Предстоят затраты на переезд семьи, на устройство в новом месте. Но откуда деньги у Маркса, живущего на газетные гонорары? Правда, Карл о них ни словом не обмолвился. Он так щепетилен. Однако от этого дело не меняется. Надо ему помочь.
Где же взять деньги? Своих нет. Отец не даст. Фридрих долго ломает голову, пока, наконец, не приходит счастливая мысль.
В тот же день он заходит к нескольким вуппертальцам, заявляющим о своих коммунистических взглядах.
– Не кажется ли вам, что мы должны принять на себя часть расходов, которые несет Маркс?
– Но…
Энгельс перебивает колеблющегося:
– Это будет по-коммунистически, не правда ли, Герберт?
– Да, конечно.
– Так сколько вы вносите?
Собраны деньги, но Энгельсу приходится проявить еще много усилий и такта, чтобы, не задев самолюбия Маркса, убедить его принять помощь.
2. ИСПЫТАНИЯ
Полицейские преследования
В начале апреля 1845 года в Брюсселе в отеле Дю Буа Соваж, где жил Карл Маркс, появился запыленный, в дорожном платье приезжий. На стук вышла Женни.
Гость поклонился. Он еще не имел чести познакомиться с госпожой Маркс и искренне рад, что, наконец, получил эту возможность.
– Может быть, вы слышали обо мне от супруга, мое имя…
– Вы Фридрих Энгельс! – Лицо Женни просияло. – Мы давно ждем вас!
Потрясенные родственники в конце концов поверили, что он совершенно серьезно отказывается стать богатым человеком, «уважаемым» членом общества, и отступили. И вот он здесь, чтобы целиком посвятить себя «бунтовщической» деятельности.