— То есть — мне следует остаться сторонним наблюдателем, — подвел итог всему выше сказанному Дмитрий.
— Привыкнуть к мысли, что твой отец — не принадлежит исключительно тебе, — поправила Лада любимого человека. — Мне кажется, он сам сейчас находится в растерянности. Да, у него еще пол жизни впереди, но пол жизни-то уже прошло. И два брака приказали долго жить. Удивительно, как он у тебя не обозлился на всех в мире женщин. А то, что ваше знакомство оттягивает… — на мгновение задумавшись, внимательно посмотрев на молодого человека, закончила, причем, вполне уверенно, — Мне кажется, твой отец еще сам не до конца разобрался в своем отношении к происходящим в его жизни переменам. На этот раз не хочет спешить и торопить события. Он хочет прожить ту жизнь, те ощущения, которые не успел пережить в юности и в молодые годы.
— Очень надеюсь, что ты права… — обронил Димка, даря ей многообещающий поцелуй…
Он всегда, с первых дней знакомства с этой девочкой поражался её слишком взрослой рассудительности. Складывалось ощущение, что ей не девятнадцать, двадцать, сейчас — двадцать три, а как минимум лет 30!
«Слишком рано повзрослела», — говорила её мать, словно за что-то извиняясь… перед ним. Хотя уж перед ним точно ни в чем не была виновата. Да и перед дочерью. Жизнь не спрашивает никого, когда забирает самых близких. Поднимая дочь, давая той образование, слишком много работала, а девочка слишком рано вынуждена была начать привыкать к самостоятельности и ответственности… Почти как он. Только ему не смотря ни на что, было значительно легче.
3
Самый запад России. Открыв глаза, Ритка несколько минут просто лежала, слушая и не слыша биения собственного сердца. Протянув руку и включив свет, поднявшись, дошла до кухни. Плеснув в стакан воды, вернулась в комнату, где уже ждала Маслова.
Ксюха не в первый раз оставалась с ночевкой, но вот чтобы спала столь чутко, Коташова не припоминала. Обычно, как там говорят — пушками не разбудить.
— Скорую?
Короткий вопрос. Ёмкий вопрос. С самого начала пандемии её всеми силами пытаются отправить по скорой. Причем — за малейший чих.
— Иди ты со своей скорой, — проворчала Ритка, присаживаясь на край постели. В целом чувствовала себя неплохо, если бы не непонятная слабость. — Я нормально себя чувствую.
А сердце билось едва слышно. Самой страшно становилось… Ничего подобного даже в худшие времена, когда с высокой температурой сваливалась, не происходило. Временами сейчас его просто не слышала, словно совсем останавливалось.
— Рит, ты белая, как снег, — Ксюха с сомнением посмотрев на подругу, присела рядом, поинтересовавшись, — Ну, какое «нормально»?
— Просто душно, — упрямо возразила Коташова. — Окна надо открыть.
Если бы проблема решалась вот так просто! Обреченно вздохнув, Маслова, куда-то выйдя на пару минут, вернувшись в комнату, остановившись напротив подруги, вслух заметила:
— Рит, окна во всех комнатах открыты, — значит, ходила проверять, — констатировала про себя Коташова. — И от жары не бледнеют, — продолжала тем временем Маслова. — Тебя, о чем просили несколько часов назад?
А вот это был запрещенный ход. Никогда и никому не позволяла себя шантажировать. Да и кто просил… Кто просил… Человек просил. Тот самый, относительно которого буквально на днях принимала судьбоносное решение. Для самой себя.
— Если температура будет — да, — согласилась она, не собираясь отрицать очевидного. — А так…
Вот где находилась Маслова во время её общения с Константиновым, когда вышли к машине, понять никак не могла. Но та, судя по всему, слышала практически весь их разговор. По крайней мере, информацией владела, что говорится в полном объёме.
— Градусник бери, — на свою беду градусник Рита сегодня выложила на прикроватный столик. Непредусмотрительно, учитывая присутствие сегодня в квартире Ксюхи. — Ри-ит… — повторила та настойчиво, достав термометр из футляра.
— Ну, хорошо, давай свой градусник… — уступила Коташова, забирая градусник и сама забираясь под одеяло, хотя холода и не ощущалось. Вообще не понимала весь этот кипишь вокруг своей персоны. Ладно бы, действительно было плохо.