– Морально!!! – старый Готлиб был ошеломлен. – Это что-то новенькое, как ты до этого докатился?
– Послушай… и не сходи с ума. Твои специалисты несут моральную ответственность за все, к чему прикасались их руки, но я признаю и допускаю, что равным образом и наш инженер, который осуществлял надзор за работой, должен был обратить внимание на имеющиеся дефекты и тут же отреагировать составлением акта о недостатках, передав все руководителям строительной компании еще до того, как установка лифтов началась.
– Нет, нет… Послушай… Ты неправ. Уже более тридцати лет мы работаем вместе, но, несмотря на весь приобретенный за это время профессиональный опыт, признай, что я работаю в этой сфере намного дольше. Между твоим отцом и мной всегда существовало согласие и взаимопонимание относительно пределов и границ нашей общей ответственности. И даже после того, как ты принял руководство, мы договорились сохранять этот дух сотрудничества, эти принципы и этот стиль. Иначе говоря, координировать наши позиции визави с проектными и строительными фирмами, не опускаясь до принципа «разделяй и властвуй», так что, будь добр, растолкуй мне, откуда и почему возникла вдруг необходимость разговора о безответственности и морали? В прошлом мы никогда не оперировали подобными категориями и не употребляли таких выражений. Мы говорили о совместной ответственности… И установили, что должно существовать финансовое соучастие. Двигаясь этим путем, мы сохранили респектабельность, добились успеха, а также сберегли немного денег. И если это так, скажи мне, голубчик, какого черта мы должны будить спящую собаку? Строители не издают ни звука, никто не предъявляет нам никаких претензий. Единственный человек, который мутит воду, – это представитель сборища квартиросъемщиков. Но даже если он является осиротевшим отцом, это еще не повод, чтобы мы посыпали голову пеплом.
– Ты сказал… осиротевшим отцом. Откуда у тебя такие сведения?
– Ты полагаешь, что он докучает своими звонками тебе одному? Мне он названивает тоже. А потому я решил узнать получше, что это за парень, и что заставляет его поднимать такую бучу. Так я и узнал, что он осиротевший отец. Термин официальный. Его сын был убит во время одной из армейских операций за месяц или два до того, как семья переехала в башню. Я согласен, любой человек должен относиться к таким людям с сочувствием, но, с другой стороны, ты не должен забывать, что окружающую действительность они воспринимают иначе. К несчастью, из-за наших бесчисленных войн на моих предприятиях оказалось немало подобных людей, и я всегда с большой осторожностью общаюсь с ними, стараясь избегать любой конфронтации. Я вежливо выслушиваю их, киваю, обещаю заняться их требованиями, после чего столь же заботливо и деликатно обхожу их при встрече, возвращаясь к повседневным делам. Потому что стоит тебе только впутаться в проблемы, одолевающие горюющих родителей, ты навсегда, до конца своих дней, увязнешь в них, и тогда уже сочувствия придется ожидать тебе самому… И твоему бизнесу.
– Но ты знаешь, что мы тоже… что в нашей семье…
– Разумеется. Знаю. Я присутствовал на похоронах… на армейском кладбище.
– Так ты тоже был тогда там? Я тебя не запомнил. Я был там со своей младшей дочерью, с Нофар. Во время погребения ей стало очень плохо, и я не обращал внимания больше ни на что. Она едва не потеряла сознание…
– Да. Я помню, в каком горе был твой отец. Именно с тех пор он ходит с палкой. Сколько ей тогда было лет?
– Нофар? Наверное, двенадцать. Из нас четверых она тяжелее всех восприняла смерть своего двоюродного брата. И мне почему-то кажется, что даже сейчас, семь лет спустя, она все еще не в силах пережить это.
– Иногда это случается… с двоюродными. Они сходят с ума друг от друга. Втайне. Это просто сумасшествие – юношеская любовь.
– Может быть… Кто знает, что на самом деле творится в сердцах твоих собственных детей. Ведь даже жена порой может удивить тебя. Но слушай… давай вернемся к делам… к этим жалобам, и согласимся, что в рабочем порядке займемся ими, оберегая свою репутацию, твою и мою. Расходы – пополам. Сделаем вот что: поднимемся на крышу самого большого лифта, просканируем каждый сантиметр шахты, не торопясь и с максимальной тщательностью, и решим раз и навсегда, откуда проникает ветер, и как с этим бороться.
– Нет, хабиби. Решительно протестую. Давным-давно я усвоил, что любая машина подобна человеческому телу. Стоит тебе вскрыть ее, чтобы полюбопытствовать, как она устроена, ты немедленно узнаешь то, что тебе лучше бы не знать никогда. Согласен, эта моя девушка-инженер обладает исключительно чувствительным слухом и обширными познаниями о ветрах и производимом ими шуме… но поверь мне – в голове у нее происходит то же самое. Она полностью – того…