Зато в хоккее на асфальте и в футболе мы были чемпионами нашего хутора. Иногда устраивались встречи двор на двор, улица на улицу. Мы почти всегда выигрывали. Почему мы так сильно играли? Не знаю. Мы были фанатами футбола и хоккея. Хотя никто из нас не ходил в футбольную школу. Такие мы были самородки.
Какими мы были в те десять-двенадцать лет? Разве в этом возрасте между мальчишками есть какая-то разница? Кого-то водят на борьбу, кого-то на шахматы, а кого-то никуда. У кого-то папа моряк, а у кого-то папа – простой работяга. Кому-то папа привез джинсы, а кому-то починил велосипед. И все, никакой разницы больше нет. Это потом, во взрослой жизни выясняется, что один – добрый, другой – подлый, третий – умный, четвертый – фартовый, а пятый – непутевый.
Мама Бени работала в продовольственном магазине неподалеку. Когда я приходил за сметаной, она наливала мне банку до самых краев. Тогда я еще не понимал, что это значило в то, дефицитное советское время.
Я учился в одном классе с Аркашей, Серый и Лепа были на год старше. Аркаша взял надо мной шефство. Он защищал меня от хулиганов, которые водились у нас в школе. Все знали, что он занимается борьбой и может «вломить». А еще все знали, что мы живем в одном дворе и дружим. Драки в школе были, но нас это не касалось. И между собой мы не дрались. У нас во дворе никогда не было драк. Мы могли посмеяться друг над другом, поиздеваться, поехидничать, но друг на друга мы руку не поднимали никогда. Мы дружили. Мы ходили на дни рождения друг к другу, устраивали конкурсы, получали подарки.
Когда мне исполнилось четырнадцать лет, моя семья переехала на новую квартиру в новый спальный район города, который был далеко от центра. Я еще пару раз заходил в старый двор, но потом потерял всякую связь с друзьями. Иногда мама рассказывала мне новости старого двора, когда случайно встречала кого-то в городе из бывших соседей. Через несколько лет, когда я уже был на первом курсе института, пришла страшная весть. Маме позвонила соседка со старого двора. Аркаша попал под машину, и его не стало. Мы пошли на похороны. На похоронах был Лепа с мамой, но Бени и Серого не было. Странно было видеть своего товарища, такого молодого, лежащего в гробу, изуродованного. Кто-то шепотом говорил, что он то ли был пьян, то ли еще что. А кто-то шептал, что ничего подобного, водитель виноват. Но через маму я знал, что в старом дворе не все ладно.
Через много лет, а я уже окончил институт и работал, я услышал, что Серого посадили в тюрьму за наркотики, дали пять лет. Они с Беней одно время подсели на это дело основательно. Куда-то ездили, в какие-то поля, что-то там то ли собирали, то ли выращивали. Там Серого и поймали. Бене вроде удалось выкрутиться.
Лепа после окончания училища уехал с мамой в Америку. Я о нем почти ничего не знаю. Можно было бы поискать в соцсетях, но я не помню его фамилию.
Воспоминания о старом дворе почти стерлись из моей памяти. Тридцать лет прошло. У меня уже совсем другая жизнь, дети заканчивают школу. Бизнес идет потихоньку, про старых друзей я и не вспоминаю. Все это в таком далеком тумане. Но вот однажды, пару лет назад, недалеко от дома, где я живу, я встретил… Беню. Он стал, конечно, старше, но все такой же толстый, и все такая же хитрая улыбочка на устах. Лицо его было красным. Я узнал, что, оказывается, Серого уже нет в живых. Т.е. он пропал. Однажды ушел куда-то и никто не знает, что с ним, он больше не появлялся. Может и живой. Мама Бени умерла уже давно. Сам Беня плавал матросом, был женат, но сейчас разведен, в мамкиной квартире живет его бывшая жена с дочкой, а он у какой-то подруги на хате. Сначала я был настороженным, памятуя о Бениных приключениях молодости, но оттаял, услышав его рассказ. Вроде он ничего так. Я показал ему на дом, в котором живу, мне даже захотелось его пригласить. Но тут вдруг, неожиданно, посреди разговора, он попросил меня одолжить денег, сто долларов. Он просил очень настойчиво, не так как это обычно делают люди. Я вообще никогда никому не одалживаю денег, мои бизнес-партнеры знают, насколько я щепетилен в этих делах, но тут я почему-то вспомнил, как его мама наливала мне полную банку сметаны. И одолжил. Беня был счастлив, пообещал деньги отдать, мы расстались, причем я не взял ни его адрес, ни его телефон. Через неделю, он вдруг снова нарисовался возле моего дома, и снова, уже без прелюдий, попросил одолжить ему еще сто долларов. При этом он клялся, божился, умолял, что отдаст, просто деньги ему нужны на лечение дочки. Нужно знать меня, я никогда не одолжу денег тому, кто мне не вернул предыдущий долг. Но Беня меня уломал. Не могу поверить, я снова одолжил ему сто долларов. Но это еще не конец истории. Через еще одну неделю он нарисовался и в третий раз. На этот раз почему-то снизил планку, и просил только пятьдесят на срочные лекарства, и божился, что скоро отдаст. Мне стоило невероятных усилий отказать ему. Он ушел очень обиженным. Потом я как-то раз видел его в городе, он сделал вид, что не заметил меня. Неужели это тот Беня, с которым мы в детстве играли в футбол? Тот, с которым мы были так равны? А сейчас, как на разных полюсах планеты. Того Бени уже точно нет, и никогда и не будет. Ну да ладно, пусть так, я помню его добрую маму, я это сделал ради нее. Больше я Беню не видел.