С недавнего времени он стал очень разборчив — казалось, имидж вечного плейбоя стал ему надоедать. Вокруг него ходили самые невероятные слухи, все гадали, не появилась ли какая-нибудь новая женщина в его жизни. Но частная жизнь Джона была действительно частной, он не посвящал в нее никого, кроме Мадлен. Но и для Мадлен многое оставалось тайной. Ей было бы интересно узнать о его отношениях с женщинами, о его браке, но она никогда не спрашивала его об этом, так как не была уверена, что ей понравится ответ.
Неожиданно раздался звонок. Она вскочила и бросилась к телефону со слабой надеждой, что это Джон, хотя вряд ли он стал бы ее искать так скоро.
Дрожащими руками она схватила трубку, сердце бешено заколотилось.
— Алло? — едва слышно прошептала она. Голос, совсем не похожий на голос Джона, со смехом произнес:
— Боже милостивый, чьего звонка ты ожидала? Я вынужден буду сообщить кузену Джону, что у него появился соперник.
Усилием воли она взяла себя в руки.
— Ах, Доналд, привет, — сказала она. — Как дела?
— Прекрасно. Ты так неожиданно исчезла вчера вечером, что я даже не успел передать тебе приглашение на сегодняшний ужин. Как ты к этому отнесешься? Я попрошу Мэйзи приготовить бифштекс с перцем и персиковый коктейль.
Это звучало соблазнительно.
Она поглядела в окно, на капли дождя, стекающие по стеклу, и настроение резко упало.
— Право, даже не знаю. Погода ужасная, к тому же обещают сильную грозу…
— Ты отказываешься из-за погоды? Или из-за того, что Джон может взорваться, если узнает о проведенном со мной вечере?
— Не говори глупостей, — оборвала она его. — Я не боюсь Джона, и он мне не указывает, с кем общаться.
— Он был бы не прочь, особенно если это касается меня.
— Да, ты как бельмо у него на глазу, — рассмеялась она. — Он совсем не ценит твой ум и огромное обаяние — так, как я, но, видит Бог, я много раз пыталась ему помочь.
Доналд вздохнул.
— До некоторой степени это и моя вина. Если бы я не так часто виделся с Эллен… Джон очень изменился после ее смерти. Ну а все-таки, как насчет ужина?
Ее неожиданно больно задело небрежное упоминание о жене Джона. Эллен, несомненно, была очень дорога ему — они любили друг друга еще с детства. Мадлен знала из газет о Джоне Дуранго задолго до того, как познакомилась с ним. Он был легендарной фигурой в Техасе, как в политике, так и в бизнесе.
— Насчет ужина? — рассеянно переспросила она. — Я не против.
— Я заеду за тобой примерно в половине шестого.
— Отлично. До встречи. — Она повесила трубку и долго сидела, глядя на телефон.
Джон, конечно, не обрадуется, узнав, что она ужинала с его кузеном, но ведь она всегда была независима, в отличие от тех женщин, каких он знал. У нее своя жизнь, свои привычки.
Она смотрела бессмысленно на клавиши машинки, а тело горело от воспоминаний о прикосновении горячих губ Джона, его жадных от страсти рук.
— Уходи, Джон, дай мне работать, — произнесла она громко. Его образ неотступно преследовал ее. Неужели так будет всегда?
Было совсем темно и дождь хлестал как из ведра, когда подъехал Доналд в своем большом «линкольне».
— Я рада, что ты заехал за мной, — сказала она.
Он на мгновенье взглянул на нее голубыми мальчишескими веселыми глазами.
— Это понятно… Сейчас не лучшее время для прогулок.
Она откинулась на сиденье, отчего ясно обозначились контуры ее стройного тела в облегающем черном брючном костюме. Она вздохнула.
— Забавно: у тебя «линкольн», а у Джона «феррари». Это так не соответствует вашим характерам. Вам бы следовало поменяться машинами.
— Дорогая моя, Джон только кажется консерватором. — Он ухмыльнулся. — На самом деле консерватор я. Машины нам вполне подходят. А твое утверждение лишь доказывает, что ты знаешь Джона хуже, чем предполагаешь.
— Явная недооценка, — пробормотала она, вдруг отчетливо вспомнив его поцелуй, нарушивший ее душевный покой.
— Главная твоя беда, милая барышня, состоит в том, что ты закомплексована. Тебе нужен мужчина.
Она поморгала с шутливым недоумением.
— В виде чучела или в виде статуи? Он рассмеялся, не скрывая восхищения.
— В виде писателя, — ответил он, осторожно объезжая глубокую лужу посреди дороги.
— Или художника, — возразила она, взглянув на него смеющимися глазами. — Кстати, чем ты сейчас занимаешься?
— Готовлюсь к очередной выставке. Поэтому-то мне и хотелось заполучить тебя к ужину. Ты поможешь мне отобрать двадцать лучших полотен. Я уже принес мои самые любимые из студии в гараже и развесил их в гостиной для твоего обозрения.
— Я польщена. Он взглянул на нее.
— Так и должно быть. Немногим я показываю свои работы до выставки. Она улыбнулась.
— Не понимаю, почему ты тратишь столько времени и сил на живопись. Ты, конечно же, очень талантлив, но, помимо всего прочего, еще и непристойно богат.
— Просто чешу там, где чешется, — ответил он беспечно и затем, ухмыльнувшись, добавил:
— А кроме того, Джон выходит из себя, когда я устраиваю выставки в банке, где он держатель контрольного пакета акций.
— Неужели тебе это нравится? — возмутилась она.
— Еще как! — Он лукаво глянул на нее. Она невольно рассмеялась, представив себе, в какое бешенство впадает Джон. И не то чтобы он не любил искусство, но он терпеть не мог ситуаций, где должен был держаться в рамках приличий по отношению к кузену. Но даже сам глава «Дуранго-ойл» не мог позволить себе устраивать сцены в фойе весьма консервативного банка — это нанесло бы урон компании. Подобная стычка, помимо всего прочего, могла привести к тому, что держателем контрольного пакета акций стал бы Доналд.
— Вы с Джоном хуже этих двух конкурентов бизнесменов из телешоу, которое сейчас все смотрят. Вы случайно не берете у них уроки?
— Коли об этом зашла речь, придется сознаться, что я кое-что отметил для себя.
Она со вздохом откинулась на спинку сиденья.
— Кажется, мне тоже придется поучиться у милой особы, что всегда разнимает этих дурней.
— По-моему, ты только этим и занимаешься, — съехидничал Доналд. — Только не попадайся под горячую руку.
— Не буду, — пообещала она. Она встревоженно взглянула на особенно яркую вспышку молнии. — Ну и погодка! Последний раз такая гроза сопровождалась торнадо.
— На этот раз ничего не случится, — успокоил ее Доналд. — Это просто небольшая молния. Не стоит беспокоиться.
Он свернул на дорогу, ведущую к его загородному дому. Остановив машину перед неуклюжим кирпичным зданием, он выключил мотор.
— Ну как, принести зонтик или рискнешь проверить надежность своей очаровательной шляпки?
Она тронула поля бежевой непромокаемой шляпы под цвет плаща и улыбнулась.
— Я лучше быстренько добегу до двери. А то я вечно спотыкаюсь о зонты или раскрываю их прямо в машине.
— Как хочешь. Тогда беги!
Ужин был превосходным. Маленькая пышечка Мэйзи крутилась как белка в колесе: приносила новые блюда, подливала кофе в чашки, уносила пустые тарелки — и все это так ненавязчиво, что ни разу не нарушила ленивого хода их беседы.
После обеда Мадлен прошла за Доналдом в гостиную. Она внимательно разглядывала его восхитительные пейзажи. Неяркие пастельные тона придавали картинам особое, неповторимое волшебство. Один из таких пейзажей висел у Мадлен дома на самом видном месте — над каминной полкой; и когда она бывала чем-то сильно взволнована, у нее появлялось желание войти в этот безмятежный мир.
— Все это очень странно, — пробормотала она, разглядывая изящно написанный розовый сад с бельведером. — Сколько покоя в твоих картинах — покоя, которого в тебе нет.
— Все мы время от времени нуждаемся в покое, — сказал он тихо.
Она приподняла полотно.
— Особенно здесь это чувствуется… Ой, что это?
Она подскочила от яркой вспышки молнии, такой сильной, что сразу же погас свет и весь дом содрогнулся от удара грома. Она едва не выронила картину от неожиданности, когда комната погрузилась во мрак.
— Что произошло? — испуганно спросила она.
— Где-то порвана линия, — пробурчал он в ответ, после чего раздался страшный грохот, сопровождаемый приглушенным чертыханием: