– Так или иначе, Клэр, родители однажды уходят. Ведь и матушка когда-то покинула нас, хотя мы очень любили ее!
– Матушку я не помню, – всхлипывая, возразила Клэренс. – А вот отец!..
Эдрик, поглядывая в сторону брата и сестры, тесно прильнувших друг к другу, тяжело вздохнул. Он сам страдал при мысли о гибели графа Альрика, которого любил, как родного брата. Но как бы ни было ему горько, Эдрик не мог не признать, что не ожидал от Робина такой силы духа, выдержки и самообладания, как в последние два дня. Отражение атак на Веардрун, плен, рана – молодой лорд держался с таким мужеством, которого едва ли возможно было ожидать от юноши в возрасте Робина. Граф Альрик мог бы гордиться своим наследником. Да он всегда и гордился им, как гордился воспитанником сам Эдрик.
– Давайте поужинаем! – как можно веселее предложил он. – У меня тут есть кое-что!
Он достал из вьюка небольшой сверток. Развернув льняную салфетку, Эдрик разложил на ней хлеб, холодное мясо, ломти мягкого сыра и сходил за водой к роднику, журчавшему неподалеку. Вино он решил беречь. Робин, не ощущавший голода, наконец-то вспомнил, что у него с прошлого утра не было во рту ни крошки. Клэренс поторопилась набить рот сыром. Тиль скромно потянула с салфетки ломтик копченого мяса. Бросив взгляд в сторону других седельных вьюков, Робин посмотрел на Эдрика и вопросительно надломил бровь.
– Деньги, фамильные драгоценности Рочестеров, документы – те, что привез с собой Рэйф, и те, что хранились в тайнике графа Альрика, – пояснил Эдрик. – Еще запас одежды, еды и оружие.
Робин не нашел что сказать в ответ. Эдрик и вправду провел очень деятельную и беспокойную ночь!
– Как ты думаешь, мы могли удержать Веардрун после того, как открылись первые ворота? – задумчиво спросил Робин, решая в уме тактическую задачу.
– Нет, – уверенно заявил Эдрик.
– Могли! – с усмешкой протянул Робин. – Но не удержали. Почему в какой-то момент с внутренней стены перестали стрелять и лить смолу?
– Перестали, когда ворота пали и бой завязался между наружной и внутренней стенами, – ответил Эдрик. – На чьи головы защитники второго кольца стен лили бы смолу и в кого бы стреляли? В соратников с первой стены, вступивших в сражение во внешнем дворе? В меня или в вас?
Взвесив в уме то, что сказал Эдрик, Робин прикусил губу и с досадой стукнул кулаком себя по колену.
– Я допустил ошибку.
– В чем она заключалась? – поинтересовался Эдрик, внимательно глядя на Робина.
– При первом же ударе осадных орудий в ворота следовало подать сигнал отступления защитникам наружной стены, – бесстрастно ответил Робин.
Эдрика не обманул его тон. Эдрик гордился первым военным опытом своего лорда и воспитанника, помня, как за немыслимо короткое время тот наладил оборону Веардруна и поднял боевой дух защитников. Робин оценивал свои действия исключительно по результату: Веардрун пал, а значит, он потерпел поражение. Чтобы отвлечь его от подобных мыслей, Эдрик проворчал:
– Вы совершили две ошибки, милорд, но другие, не ту, в которой себя упрекнули. Во-первых, высунулись в бойницу и стали мишенью для лучника. Во-вторых, поддались гневу и бросились к воротам. Неужели без вас не сумели бы покарать предателя? Что до призыва к ратникам с наружной стены отступить за внутреннюю стену… Нет, милорд, тут я с вами не согласен. Вторую стену удерживать много труднее, чем первую!
– Сохранив большую часть гарнизона, мы бы ее удержали, – отозвался Робин, – вынудив сэра Рейнолда перейти от штурма стены к осаде.
– Чем это лучше?
– Ты прекрасно знаешь, что осада требует времени и припасов. Бросать людей на стены проще, чем поддерживать среди них дисциплину, когда они изнывают от безделья, томясь в ожидании.
– Ваша светлость, если шериф исполнял волю короля, то осада стала бы затяжной и продолжалась до тех пор, пока все, кто остался в Веардруне, не умерли бы от голода, – возразил Эдрик.
– И все же не думаю, что сэр Рейнолд продержался бы дольше нашего! А так я потерял и Веардрун, и всех ратников, кроме тебя, – прежним тоном ответил Робин, но Эдрик услышал в его голосе беспощадное осуждение себя самого.
Наклонившись к Робину, он накрыл ладонью его руку и проникновенно сказал:
– Мой лорд, вы сделали все, что могли. Вам не в чем себя упрекнуть. Как только стараниями предателя опустился мост и открылись первые ворота, Веардрун был обречен. Утешьтесь тем, что сотни мирных обитателей замка остались живы. Уверен, что и ратники погибли не все. Вот меня, к примеру, тоже приняли за мертвого, но я жив, и на мне не царапины! Не сомневаюсь, что многие не убиты, а ранены. Им помогут люди из челяди, спрячут и вылечат. Вы еще соберете их под свой штандарт с белым единорогом на лазурном поле! Больше мне нечего добавить.