Вилл допил эль, и Элизабет принялась собирать со стола пустую посуду, составляя ее на поднос. Ее рука случайно соприкоснулась с рукой Вилла, и он мягко перехватил запястье Элизабет, вынул из ее пальцев пустую чашку и поставил на стол. Элизабет встретилась с ним взглядом, он молча поднялся из-за стола и, не сводя с нее глаз, обвил руками стан девушки.
Голод был утолен, желания тела вернулись и вспыхнули с новой силой. Вилл напомнил себе, что собирался быть честным с Элизабет, и мысленно дал себе слово отпустить ее, как только поймет, что теряет власть над собой.
– Поцелуй меня, милая, – попросил он, глядя в темные доверчивые глаза Элизабет, – сама поцелуй, как я тебя целовал.
Она обвила руками его шею, прильнула высокой грудью к его груди и дотронулась губами до его губ, приоткрывшихся в ответ. Ее неискушенные, неумелые поцелуи оказались для него очень сладостными. Никогда прежде, целуя женщин, он не испытывал такого чувства, словно соприкасаются не губы, а души. Сам того не заметив, Вилл подчинил губы Элизабет своим, стал целовать ее страстно, едва позволяя ей вздохнуть. Он обхватил ее всю и крепко прижал к себе. Он целовал бы и целовал ее, но собственное тело начало диктовать ему свою волю, и Вилл с огромным трудом напомнил себе о данном обещании.
– Теперь уходи, Лиз, – резко сказал он, расцепив сомкнутые на ее стане руки, и даже слегка оттолкнул от себя. – Поторопись, девочка! Чем скорее уйдешь, тем быстрее окажешься в безопасности.
Его глаза потемнели, он неотрывно смотрел на Элизабет, и она поняла, о какой опасности шла речь. Но она также почувствовала, что, отстраняя ее, он не хочет, очень не хочет, чтобы она ушла. И тогда Элизабет решилась.
– Я могу остаться с тобой.
Вилл вздрогнул как от ожога, его глаза сузились, в них полыхнул темный огонь.
– Ты хорошо понимаешь, о чем говоришь и что предлагаешь мне? – спросил он внезапно охрипшим голосом.
– Да, – одними губами сказала Элизабет и услышала в ответ резкий короткий смешок.
– А как же тот, за кого ты однажды выйдешь замуж? Он вправе рассчитывать на твою девственность. Не лучше ли тебе приберечь невинность для мужа?
Вот он и сказал то, что она всегда боялась услышать, и прежде всего – от него самого. Но разве она и раньше не понимала, что он не намерен жениться на ней, а если бы и пожелал, то ему все равно бы не позволили? Все эти печальные мысли не отразились на нежном лице Элизабет, когда она ответила Виллу:
– Я хочу подарить невинность тому, кого люблю всем сердцем. Тебе, Вилл! Помнишь, прежде чем уехать, ты спросил, твоя ли я?
– Нет, не помню, – честно ответил Вилл после секундного раздумья.
Конечно, о чем он мог помнить, убитый известием о смерти отца, сгорая от тревоги за брата? Но Элизабет помнила, и она сказала:
– Это неважно. Я все равно твоя, Вилл!
Он долго стоял неподвижно, потом вновь обнял ее и, склонив голову, прижался лбом к ее лбу.
– И ты не станешь упрекать меня? – услышала она его шепот. – Не обвинишь в том, что я соблазнил тебя?
– Нет, – прошептала она и ответно обвила руками его стан.
Вилл с силой притянул Элизабет к себе и заскользил губами по ее лицу, овевая его горячим дыханием.
– Тогда оставайся, не уходи!
Его руки проворно расплели ее косу, разметали по плечам Элизабет, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы.
– Какие же у тебя красивые волосы! – с восхищением прошептал Вилл. – Прикасаться к ним – ни с чем несравнимое удовольствие, а уж зарыться руками!..
Он попытался расшнуровать ее платье, но запутался в завязках. Элизабет, смущенно рассмеявшись, отстранилась и принялась раздеваться сама. Сбросив одежду, она нырнула под покрывало и укрылась до шеи, стесняясь своей наготы. Вилл же раздевался при ней без всякого стеснения. Когда он, полностью обнаженный, повернулся лицом к Элизабет, она тихо ахнула от восхищения, зачарованная его красотой.
Сельская жительница, она и прежде видела нагих мужчин, когда парни пугали девушек при купании в озере, мужчин, обнаженных до пояса, когда те умывались, вернувшись с работ. Но никто из них не мог и близко сравниться с Виллом. Он был очень строен и удивительно соразмерен. Фигура крепкая, но не кряжистая, как у деревенских парней, широкие плечи не ссутулил тяжелый деревенский труд. Постоянные ратные занятия, упражнения с оружием вылепили его тело, под кожей на руках мускулы плавно выступали, а на груди и животе лежали широкими твердыми пластинами. Опустить взгляд ниже Элизабет не осмелилась.