Элизабет спала, прижавшись к Виллу спиной, когда его руки вновь ожили и стали гладить ее. Протолкнув колено между ее ног, он снова овладел ею, и она не воспротивилась, напротив, теснее прильнула к нему. Он двигался медленно, словно сам пребывал в полусне, но она услышала его шепот:
– Все еще больно?
Помня его строгий наказ не лгать, Элизабет честно ответила:
– Почти нет.
Она и вправду испытывала только слабое жжение и скорее боялась боли, чем чувствовала ее. К ее удивлению, глубоко внутри она ощутила непонятное томление, повинуясь которому, стала поддаваться движениям Вилла. Он тут же задвигался быстрее и резче, но прежде чем боль вернулась, она услышала отрывистый вздох, а его руки крепко сковали ее, прижав к себе так, что она поняла смысл выражения «единая плоть». Вилл не только остался любимым, он стал родным.
– Девочка моя! – услышала она его нежный голос, когда он заскользил поцелуями по ее голове. – Ты сама не знаешь, какое утешение даровала мне! Сейчас мне кажется, я не выжил бы этой ночью, не останься ты со мной.
Глубоко растроганная его признанием, Элизабет поцеловала Вилла и украдкой посмотрела в окно. Ночную темноту начали рассеивать предрассветные сумерки.
– Мне пора возвращаться домой, – сказала она робко и нерешительно, очень надеясь, что Вилл скажет в ответ: «Элизабет, отныне тебе незачем покидать мой дом».
Но Вилл молча убрал руку, которой ее обнимал. Неслышно вздохнув, она встала с кровати, надела платье и заплела волосы в косу.
– Приходи, когда управишься с домашними делами, – сказал Вилл, и сердце Элизабет вновь подпрыгнуло радостной птичкой.
К счастью, улицы селения оставались безлюдными, и, никого не встретив, она юркнула во двор собственного дома, а потом и в сам дом. Элизабет надеялась, что везение продлится и родители будут спать, но удача покинула ее, едва она переступила порог. Младшие братья и сестры еще спали, но мать уже возилась у очага, а отец сидел за столом и поглощал нехитрый завтрак. При виде старшей дочери Томас поднял голову и мельком посмотрел на нее, а мать спросила:
– Где ты была, Лиззи? Почему не ночевала дома?
– У госпожи Барбары, – ответила Элизабет, очень надеясь, что родители удовольствуются таким ответом.
Она не в первый раз оставалась ночевать в доме Барбары, пока Вилл был в отъезде, и мать действительно ничего не заподозрила.
– Ей все еще неможется? Как она? Говорят, лорд Уильям вчера вернулся?
Прежде чем Элизабет успела ответить, раздался негромкий голос отца:
– Вернулся, значит? В чьей же постели ты сегодня спала, дочь?
Сказать правду было невозможно, а лгать Элизабет не умела. Во всяком случае, ей никогда не удавалось прибегнуть к спасительной лжи ни с отцом, ни с Виллом. Казалось, они оба видят Элизабет насквозь. Поэтому она промолчала, но густо залилась румянцем, который и стал красноречивым ответом. Усмехнувшись, Томас указал дочери на место напротив себя.
– Садись. Сьюзен, дай ей поесть.
Мать поставила перед Элизабет миску с творогом и украдкой погладила дочь по голове. Она еще ничего не поняла, но по голосу мужа почувствовала, что вот-вот разразится гроза. Так и вышло. Томас стукнул кулаком по столу и гневно сказал:
– Что ты ее оглаживаешь?! Ей надо косу выдрать, а не гладить. Решила, что стала взрослой и можешь шляться по ночам?!
Элизабет молча повозила ложкой в твороге, не поднимая глаз на отца. Томас, наоборот, не сводил с дочери сурового взгляда.
– Когда же свадьба, Лиз? – осведомился он делано ласковым тоном.
Элизабет заставила себя поднять голову, встретилась с отцом глазами, и Томас усмехнулся ей в лицо.
– Никогда! И ты сама это знаешь, дурочка. Он никогда не женится на тебе. И раньше бы не женился, а теперь – тем более. Если его брат граф Роберт все-таки погиб, то он с полным правом может претендовать на наследство Рочестеров, включая графский титул. И он сделает это, а все Средние земли поддержат его, лишь бы наследницей не признали малолетнюю девочку, с чьей рукой титул отойдет Бог весть кому. Ты и прежде не была ему ровней, а уж если он станет графом!..
Элизабет подавленно промолчала. Томас обернулся к жене, которая растерянно комкала фартук, и громко сказал:
– Что же ты стоишь, Сьюзен? Неси эль – у нас сегодня праздник. Старший сын покойного графа Альрика и, возможно, будущий граф Хантингтон удостоил своей благосклонности твою дочь. Это стоит того, чтобы радоваться!