Но ссорился он с ней или нет, за столом сэр Гай предпочел занять место возле нее, а не рядом со мной, к чему я уже привыкла, пока она вновь не оказалась в Ноттингеме. Лицо сэра Гая было очень мрачным. Леди Марианна, напротив, улыбалась и даже смеялась, уделяя все внимание незнакомому мне рыцарю, который сидел по ее другую руку. Мне думалось, сэр Гай должен был оскорбиться пренебрежением, выказываемым ему леди Марианной, но, сердитый и хмурый, он не выглядел оскорбленным, словно она могла вести себя как угодно, только это ничего не меняло.
До начала обеда леди Клод попросила леди Марианну спеть какую-нибудь песню о любви в честь новобрачных. Как и в прошлый раз, леди Марианна не стала отказываться и пела она, нельзя не признать, восхитительно. Но, пока она пела, сэр Гай смотрел на нее очень странно. Казалось, что ее пение вовсе не очаровало его, а, напротив, заставило о чем-то задуматься и даже встревожиться. Вот и за обедом он все время о чем-то напряженно думал, потому, наверное, и не придал значения оживленной беседе, которую вела леди Марианна с другим соседом по столу.
К моему великому огорчению, и не столько за себя, сколько за брата и леди Клод, праздничный обед, устроенный в их честь, был сорван невообразимым происшествием. Сэр Рейнолд пожелал показать нам всем, словно редкостного зверя, захваченного в плен шервудского разбойника. Мало того что этот разбойник вел себя очень дерзко, так его еще и плохо обыскали. В его сапоге оказался припрятан нож, который он метнул не в кого-нибудь, а в сэра Гая и ранил его. Разбойника, конечно, тотчас убили, но праздник был безнадежно испорчен. Морщившийся от боли сэр Гай, мертвое тело, распростертое на полу в луже крови, – какой уж тут обед! Поднялась такая суматоха, что о новобрачных и думать забыли. Леди Марианна увела сэра Гая, пожелав перевязать ему рану, и ее поступок выглядел не слишком пристойным: будто в замке не было лекарей, которые справились бы с лечением сэра Гая ничуть не хуже леди Марианны. Она и впрямь слишком много мнила о себе!
Следом за леди Марианной и сэром Гаем пошел барон Невилл, а чуть погодя, не слушая возражений и увещеваний дяди Гесберта, туда же устремился и дядя Роджер.
– Роджер, не делай этого! Не сейчас! – крикнул ему в спину дядя Гесберт, на что дядя Роджер ответил:
– Они покинут Ноттингем, если я промедлю еще хотя бы минуту, и кто знает, что она и ее отец успеют предпринять!
Я так и не поняла, что же произошло после, лишь услышала об отъезде барона Невилла и леди Марианны из Ноттингема, увидела, как дядя Роджер прошел мимо меня с таким страшным, искаженным гневом лицом, что я не осмелилась ни о чем спросить его. С дядей Гесбертом и сэром Рейнолдом, который был глубоко опечален собственной затеей, испортившей праздник его единственной дочери, дядя Роджер уединился возле оконной ниши. Я не удержалась, подобралась как можно ближе и спряталась за высокой спинкой массивного кресла, тут же услышав гневный голос дяди Роджера:
– Почему никто из вас не сказал мне, что леди Марианна помолвлена?!
– Это случилось очень давно, сэр Роджер, – подавленным тоном ответил сэр Рейнолд. – Да и к чему помнить о том, чему не бывать? Тот, с кем она была обручена, никогда не станет ее супругом. Его нет, и дело с концом.
Дядя Роджер разразился проклятиями.
– Нет? А Невилл во всеуслышание усомнился в гибели ее нареченного, и Гай заявил, что разделяет его сомнения!
– В таком случае Невиллу известно больше, чем нам! – в сердцах бросил дядя Гесберт и примирительно добавил: – Роджер, Невилл просто не нашел иного способа защитить дочь от твоих притязаний. Все Средние земли знают, что тот, о ком внезапно вспомнил Невилл, погиб, обороняя свой замок. А Гай… Я ведь предупреждал тебя, что Гай преследует собственные интересы.
Повисло долгое молчание.
– Не знаю! – наконец раздался уже не грозный, а удрученный голос дядя Роджера. – Положим, ты прав в отношении Невилла, но я не могу поверить, чтобы Гай лгал, да еще мне в лицо. Говорите, погиб? Могу я потолковать с тем, кто видел его мертвым? Узнать, где он был погребен?
– Сэр Роджер, замок был взят с огромным трудом. Даже когда удалось открыть ворота, его защитники не сложили оружие, а продолжили сражаться за каждую пядь земли и погибли все до единого. Сеча была страшная, после нее остались груды изрубленных тел, залитых кровью. Он был одет простым ратником, и как его было опознать среди прочих?