Именно благодаря ульям дом получил свое название и место в путеводителе. Длинный сад с востока прикрывала древняя кирпичная стена, поддерживающая фруктовые деревья. Давным-давно хозяева высекли в ней ниши, достаточно глубокие и широкие для соломенных или плетеных ульев — так говорилось в буклете. У каждого улья была выступающая прилетная доска, а восточную стену выбрали с тем умыслом, чтобы утреннее солнце пораньше будило пчел. Хилари Вуд, мама Гаса, несколько раз пыталась заманить пчел в эти древние жилища, но те всегда выбирали современные, выкрашенные белой краской ульи-домики, построенные близ рапсовых полей.
В столовой «Би-Хауса» висело несколько исторических документов в рамках, например, фрагмент завещания Адама Каллинджа, который в 1407 году передал всех пчел церковным старостам Уиттингборна, «с тем чтобы в церкви каждый день горело три свечи…». Другой документ был частью описи, выполненной более поздним владельцем — в конце XVI века ему, помимо прочего, принадлежало «восемь пчелиных fatte общей стоимостью шестнадцать шиллингов». «Fatte, — говорилось в записке, пришпиленной к стене, — это пчелиный улей в хорошем состоянии». Еще более поздний обитатель дома, жилец, оставил запись о том, что уплатил всю ренту исключительно выручкой с меда и воска. В постскриптуме он увещевал будущих пчеловодов: «Да будут ваши ульи лучше слишком малы, нежели слишком велики, ибо последние пагубны для роста числа пчел».
По сути, именно из-за этих трудолюбивых насекомых дом и решили превратить в гостиницу. Что-то уютное и домашнее было в пчелах, а сочетание их привлекательности и интересной истории дома навело Лоренса и Хилари на мысль, что выбор за них уже сделан. В конце концов им было по двадцать с небольшим, они еще даже не поженились, а Лоренс мечтал объездить весь мир, после чего, вероятно, стать архитектором. Или изготовителем мебели. Словом, иметь отношение к дизайну. И тут им пришло письмо с Тауэр-стрит, от адвокатов Эскью и Пейна, в котором говорилось, что Эрнест Гаррисон (он много лет тщетно пытался обучить Лоренса и его однокашников латыни и греческому) оставил Лоренсу в наследство «Би-Хаус». Здание оказалось в плохом состоянии, однако в летние месяцы его вполне можно было выгодно продать.
— Вот и продам, — решил Лоренс, уже представляя путешествие в Австралию и открытый «форд-мустанг».
— Нельзя, — возразила Хилари. — Хотя бы подумай сначала. Он ведь оставил дом тебе.
— Интересно — почему?
Хилари немного помолчала и ответила:
— Видимо, больше было некому.
Лоренс вспомнил свою классную комнату, напичканную подростками, которые, в свою очередь, были напичканы гормонами и едва высиживали уроки старого Гаррисона. На его занятиях всегда было невыносимо скучно, читать телефонный справочник Уиттингборна — и то веселее. Одетый в ветхие светло-серые или коричневые костюмы, старик бессвязно и нудно разглагольствовал о мифах, сражениях и поэмах, будто снова и снова перечитывал какие-то длинные списки. И все же Лоренс чувствовал за скукой и невнятицей нечто важное — объяснить это он не мог ни себе, ни друзьям. Лоренс отчетливо запомнил два его урока. Однажды старый Гаррисон заявил, что нет на свете более страшного произведения, чем «Илиада». В другой раз он сказал, что по-настоящему великие творения всегда губительны. Лоренс украдкой записал его слова, а Гаррисон заметил: его глаза за мутными линзами очков на миг блеснули. Могло ли это юношеское восхищение не самой оригинальной фразой привести к тому, что старик завещал ученику полуразрушенный дом со старинным подвалом, милями картонных перегородок и пчелиными ульями?
К тому времени Хилари уже два года изучала медицину в лондонской больнице Гая. Они познакомились на новогодней вечеринке, которую устраивал в фулхэмской квартире их общий друг. Хилари была там единственной девушкой в очках, и, когда после полуночи Лоренс в приливе хмельной нежности попытался их снять, она отбросила его руку со словами: «Вот негодяй!» — и спешно покинула вечеринку. На следующий день, потратив несколько часов на утомительные поиски, Лоренс ее нашел. Она снимала комнату в Ламбете и сидела на кровати, для тепла надев зеленую вязаную шапку: изучала фотографии человеческого уха. А через год Эрнест Гаррисон завещал Лоренсу «Би-Хаус».
— Что же нам делать? — спросил Лоренс у Хилари.