Миссис Арлингтон не согласна с доктором. Она сама давно старалась измениться, но всякий раз терпела жестокое фиаско. Но в воздухе тогда витало нечто, чуть ли не благоухание, которое побудило ее тем вечером довериться близнецам, – что-то подсказало ей, что они способны оказать помощь. Эти ощущения не покидали ее и весь следующий день, а когда близнецы вечером вернулись в обществе почтальона, миссис Арлингтон догадалась, что они уходили по делу, касающемуся ее. Те же интуитивные стремления повлекли ее в сторону Даунса. Она ничуть не сомневается, что направилась бы прогуляться к Крестным камням, даже если бы близнецы не заговорили об этом. Да, по ее словам, она даже не замечала, что близнецы сопровождают ее. Возле камней ощущалось чье-то присутствие. Приблизившись к ним, миссис Арлингтон поняла, что прибыла в условленное место, а когда перед ней возникла откуда-то – откуда, она так и не поняла – хрупкая фигурка, точно окутанная угасающим светом, миссис Арлингтон отчетливо запомнилось, что она не удивилась и не испугалась. Обладательница хрупкой фигурки села рядом и взяла миссис Арлингтон за обе руки. Потом заговорила на незнакомом языке, который миссис Арлингтон в то время понимала, а теперь это понимание улетучилось. Миссис Арлингтон показалось, будто ее лишили тела. Ей почудилось, что она падает, и это падение вызвало отчаянное желание вновь взлететь. Миниатюрная незнакомка помогала ей, содействовала ее усилиям. Время растянулось на целые столетия. Миссис Арлингтон боролась с неведомыми силами и вдруг вырвалась от них. Миниатюрная незнакомка поддерживала ее. Крепко держась за руки, они поднимались все выше и выше. Миссис Арлингтон была твердо убеждена: если она не станет стремиться ввысь, ее настигнут и вновь утянут вниз. Когда она опомнилась, оказалось, что миниатюрной незнакомки рядом нет, но ощущения сохранились – страстное стремление к непрестанной борьбе, деятельности, соперничеству теперь были целью ее существования. Поначалу она никак не могла вспомнить, где находится. Свет вокруг был странным, бесцветным, непривычные звуки напоминали пение множества птиц. Потом часы пробили девять, и жизнь захлестнула ее. Но не унесла убежденность миссис Арлингтон, что она должна взять в руки и себя, и всех вокруг и неустанно следить, чтобы работа выполнялась должным образом. Как уже упоминалось, первые проявления этой убежденности испытали на себе близнецы.
Когда же после разговора с профессором при содействии и подстрекательстве мистера Арлингтона и старшей дочери супругов миссис Арлингтон согласилась еще раз прогуляться к камням, по заросшей травой тропинке она поднималась, испытывая совсем иные ощущения. Как и прежде, ее встретила миниатюрная незнакомка, только теперь ее необычные глубокие глаза смотрели печально, и миссис Арлингтон показалось, будто бы она явилась на собственные похороны. Миниатюрная незнакомка снова взяла ее за руки и заставила пережить ужас падения. Но на этот раз падение закончилось не борьбой и усилиями, а перешло в сон, и когда миссис Арлингтон открыла глаза, рядом вновь никого не было. Ежась от озноба и необъяснимой усталости, она медленно добрела до дома, и так как не была голодна, легла в постель, не дождавшись ужина. Даже самой себе она не смогла бы объяснить, почему плакала, пока не уснула.
По-видимому, нечто подобное произошло и с остальными – за исключением миссис Мэриголд. Как нехотя признает доктор, именно случай миссис Мэриголд убедительнее прочих рушит его гипотезу. Явившись из небытия, миссис Мэриголд развернула бурную деятельность, которая доставляла ей несомненное удовольствие. Она перестала носить обручальное кольцо как пережиток варварских времен, когда женщины были всего-навсего товаром и рабынями, и произнесла на собрании свою первую речь в защиту брачной реформы. В ее случае пришлось прибегнуть к ухищрениям. Мальвина в слезах согласилась, и члену парламента Мэриголду оставалось лишь привести в тот же вечер миссис Мэриголд к Крестным камням и оставить там, объяснив, что Мальвина не прочь снова повидаться с ней – «и просто поболтать».
Все завершилось бы успешно, если бы коммандер Раффлтон не возник в обрамлении дверей гостиной как раз в тот момент, когда Мальвина уже уходила. Коммандеру написал его кузен Кристофер, особенно настоятельно – после случая с Арлингтонами, и с тех пор Кристоферу несколько раз уже казалось, что он слышит шум пропеллера, однако он неизменно убеждался, что ослышался. Кузен Кристофер объяснял Мальвине его отсутствие «государственными делами», и Мальвина, зная, насколько занятыми людьми были во все века рыцари и воины, одобрительно воспринимала его объяснения.