– Вы имеете в виду должность Грейси?
– Она подошла бы.
– Понимаю. Если он получит ее, как вы думаете, он наймет Гая?
– Вполне вероятно. Я знаю, что он недолюбливает Розенкранца и Гильденстерна.
– Лаша и Дубедата? Предателей, которые служили королю. Интересно, что получат те, кто служит Грейси?
– Скоро мы об этом узнаем.
Они дошли до гостиницы, и Гарриет остановилась.
– Я встречаюсь с Якимовым в «Зонаре», – сказал Алан. – Не хотите к нам присоединиться?
– С удовольствием, – ответила она. – Пойду узнаю, удастся ли мне выманить Гая.
Она взбежала по лестнице, ожидая, что не застанет Гая: он не умел долго находиться на одном месте, вечно жаждал общения и вряд ли бы смог просидеть в их тесной комнатушке два часа. Однако он лежал на горе подушек, сдвинув очки на лоб и обложившись книгами. В шевелюре его красовался карандаш.
– Ты здесь уже долго сидишь, – пожурила она его. – Тебе надо выпить. Пойдем.
– Пожалуй, нет.
– Да что с тобой случилось? Ты заболел?
– Нет.
Он опустил очки на нос и посмотрел на нее.
– У нас нет денег.
– Пусть Якимов угостит тебя. Ты достаточно поил его, когда у него не было денег.
– Я не могу идти в кафе в надежде, что за меня кто-нибудь заплатит.
– Пойдем. Я заплачу.
– Нет, не волнуйся за меня.
– Тогда пойдем в столовую, и ты что-нибудь съешь.
Они спустились в подвал, и он съел обед, не говоря ни слова. Гарриет надеялась, что, оставшись вдвоем в этом городе, полагаясь лишь друг на друга, они сблизятся. Теперь же ей казалось, что он был ближе всего, когда его не было рядом, – например, в тот момент, когда она воображала его в самолете над Эгейским морем. Он прибыл в Афины, и они сразу же отдалились друг от друга.
Гай не умел закрываться от всего мира в близости. Главными отношениями в его жизни были отношения с внешним миром, и Гарриет гадала, способен ли он воспринять какую-то иную форму отношений. Он был обижен не на нее, а на мир, не сдержавший своих обещаний, и прятался от него. Здесь они были свободны и располагали временем, чего за предыдущий год их брака ни разу не бывало, но Гай ушел в себя, а она ходила на прогулки с посторонним человеком.
6
На следующее утро им позвонили во время завтрака. Гай вернулся к столу преображенным, чуть ли не бегом преодолев ступеньки, ведущие в столовую. Лицо его сияло.
– Доедай быстрей! – сказал он Гарриет. – Мы идем в миссию!
– Правда? Зачем?
– Каир одобрил мое присутствие здесь. Судя по всему, им больше не нужны люди в Египте. Миссия сообщила, что я могу получить деньги.
Гарриет дошла вместе с ним до миссии и подождала в канцелярии, пока Гай общался с бухгалтером и получал деньги из фонда миссии. Она слышала, как радостно звенел его голос; выйдя, он на ходу продолжал запихивать драхмы в старый дешевый бумажник, который обычно держал в нагрудном кармане. Всем своим видом он демонстрировал свое безразличие к деньгам, но Гарриет знала, что к их отсутствию он далеко не так безразличен.
– Представь: сюда посылают из Бухареста нашего старого друга, Добби Добсона. У нас будет друг при дворе.
– Будет ли? – с сомнением спросила Гарриет.
– Разумеется, – уверенно ответил Гай. – Мне нравится Добсон. Очень нравится. Такой искренний, такой дружелюбный.
Гай тоже был искренним и дружелюбным, что было куда более удивительно, учитывая бедность, в которой он вырос. Его подход к жизни, основанный на непритязательности и уверенности в себе, казался Гарриет совершенно уникальным. Однако, как оказалось, непритязательность эта была не абсолютной, а уверенность легко было поколебать. Оставшись без денег, Гай ушел в себя; теперь он повернулся к миру, но Гарриет уже смотрела на него другими глазами.
– Я никогда не могу понять, играешь ты или говоришь серьезно, – сказала она.
– Не думай об этом. Где бы нам сегодня поужинать?
– Где угодно, только не в гостиничной крипте.
– Давай пригласим на ужин Алана. Он и подскажет, куда пойти.
В полдень они обнаружили Алана в «Зонаре». Услышав приглашение, он покраснел и скривил лицо в обычной своей болезненной улыбке. Было очевидно, что он благодарен; Принглы почувствовали, как ему недостает дружеского общения. Как странно, подумала Гарриет, что он так и не обзавелся друзьями и, проведя столько лет в Греции, довольствуется компанией новоприбывших вроде них или Якимова. Возможно, дело было в том, что он предлагал людям дружбу, но не мог сделать следующий шаг. Легко было вообразить, что у него масса знакомых, но никто из них по-настоящему его не знает.