Он махнул, чтобы подозвать официанта, и выбил у него из рук поднос.
Принглы выжидательно смотрели, как Тоби заказывает узо[5].
– Ну что ж! – сказал он решительно, словно готовясь объявить решение проблемы Гая. – Я поговорил с самим.
– С директором? – спросил Гай.
– Нет, нет. С Дубедатом. И он велел передать, что мы сделаем что сможем.
Тоби уставился на Гая, ожидая благодарностей, но Гай промолчал. Тоби неуверенно продолжал:
– В конце концов, вы же сделали для нас что могли.
– Что, по-вашему, можно будет сделать?
Этот вопрос, казалось, успокоил Тоби. Он развалился в кресле и достал трубку, после чего с важным видом заявил:
– Старик полагает, что мы сможем найти для вас место учителя.
– Какая наглость! – воскликнула Гарриет.
Тоби хохотнул и повернулся к Гаю, словно желая намекнуть, что без женщин жизнь была бы куда проще. Разгневавшись еще сильнее, Гарриет продолжала:
– Гай – официальный сотрудник Организации. Он получил назначение в Лондоне и приехал сюда по контракту. Грейси – директор представительства. Если Гай желает видеть его, Грейси обязан его принять.
– Не думаю, – высокомерно произнес Тоби. – У вашего муженька нет никакого права здесь находиться.
– У него есть право, если здесь для него есть работа. Вы сами говорили, что Грейси просил Лондон прислать преподавателей.
– Это было год назад. С тех пор многое изменилось. В Европу больше никого не посылают. Европу списали.
– Но Грецию же не списали.
– Пока что нет, но кто знает, что будет дальше? Здесь всё непросто. С августа положение очень усложнилось.
– Почему? Что случилось в августе?
– Итальянцы торпедировали греческий корабль. Это вызвало много волнений. Со дня на день всё может вспыхнуть.
– Вот как.
На это Гарриет было нечего ответить. В этом мире только полный невежда смог бы жить счастливо.
Видя, что он наконец-то поставил ее на место, Тоби великодушно похлопал Гарриет по руке и ухмыльнулся. Восстановив свое мужское превосходство, он отхлебнул узо – неразбавленное, какое и полагалось пить мужчинам, – и продолжил:
– Что же! Мы поговорим с мистером Грейси. Завтра мы его увидим. Возможно, даже заглянем к нему сегодня вечером. Почему бы и нет? Как бы то ни было, вы можете на нас положиться. Мы замолвим за вас словечко. Скажем, что на вас можно положиться, что вы достойный парень, хороший учитель, душа компании. Один из лучших, надо сказать.
Гай выслушал перечисление своих добродетелей с непроницаемым видом и ответил только:
– Нам понадобятся деньги.
– Это мы сейчас решим.
Тоби изучил счет, лежавший рядом с его стаканом, и вытащил пригоршню монет.
– Я заплачу, – сказал Гай.
– Ну что ж. Мне надо возвращаться в школу, сегодня непростой день. В полдень у меня еще одна лекция. В общем, ни о чем не беспокойтесь. Мы дадим вам знать.
Тоби подозвал такси и уехал.
– Его послали за нами, – произнесла Гарриет. – Он позвонил Дубедату, и тот сказал: беги за ними, идиот, успокой их, чтобы они не начали действовать самостоятельно. Они не хотят, чтобы мы пошли к Грейси, это очевидно, но почему?
– Что ты, дорогая! – Гай был неприятно поражен ее подозрительностью. – Не заговорщики же они. В самом деле, они мне обязаны, и Дубедат, возможно, вспомнил об этом.
– Они хотят, чтобы мы уехали.
– С чего вдруг?
– По ряду причин. Если Грейси наймет тебя, то может не пожелать их оставить. Кроме того, ты слишком много знаешь.
Гай рассмеялся:
– И что же я знаю?
– Ты знаешь, что они сбежали из Румынии.
– У них не выдержали нервы. Это могло произойти с кем угодно. Не думают же они, что мы будем об этом говорить. Они знают, что могут нам доверять.
– Но можем ли мы доверять им? Мне не кажется, что мы должны дожидаться весточки от них. Надо найти, где живет Грейси, и пойти к нему самим.
– А мы знаем кого-нибудь, кто знаком с ним?
Она покачала головой и вложила свою руку в его.
– Кроме Якимова, у нас нет здесь друзей.
Некоторое время они сидели, взявшись за руки, и размышляли о своем положении. Вдруг Гарриет взглянула в окно кафе и рассмеялась:
– Здесь есть еще один наш знакомый, и более того: он, вероятно, знает Грейси.
– И кто же это?
– Он сидит внутри и поедает пирожные.
Гай повернулся и увидел человечка, который сидел за угловым столиком кафе. Воротник его пальто был поднят до ушей, фетровая шляпа была низко надвинута на глаза. Он вздернул плечи, словно защищаясь от сквозняка; на руках у него были перчатки. Он отламывал кусочки слоеного торта серебряной вилкой и клал их себе в рот, проталкивая в щель между шляпой и воротником. Лица его не было видно, за исключением грубого сероватого носа, – однако несомненно, что это был нос именно профессора лорда Пинкроуза, сбежавшего от ужасов Бухареста.