— Не переживай, — пробормотала Алина сочувственно, видимо, заметив, что он начал злиться. — Ничего нового Лиля не совершила. По правде говоря, то, как она сегодня поступила с Соней, гораздо хуже этой ерунды. Да и эффект у фотографий обратный.
— В смысле?
— Ты на них как будто только что вернулся от стоматолога, — пошутила Пирожок и фыркнула. — И у тебя ещё не до конца отошла заморозка, поэтому улыбаться по-человечески ты не можешь.
Яр засмеялся и положил телефон Алины на кухонный стол, а затем сел на табуретку и придвинулся вплотную к девушке, чтобы оказаться между её ног.
— Алин, ты… самая лучшая, — выпалил он абсолютно искреннее признание, заключил её в объятия и поцеловал, испытывая в эти мгновения невероятную нежность и счастье, что она здесь, рядом с ним, и отвечает на поцелуй.
Минут пять Яр был не в силах ни о чём говорить, хотя и собирался — просто целовал и обнимал Алину, сходя с ума от её близости и понимая, что за день страшно по ней соскучился. Понял, что пора это заканчивать, только обнаружив, что целует уже не губы девушки, а её грудь, которую вытащил из лифчика, задрав на Алине кофточку, а сама Алина с закрытыми глазами прислоняется к стене и тяжело дышит, вздрагивая каждый раз, когда Корнеев проводил по её соску губами или языком. И вот такая Алина — возбуждённая, с задранной одеждой и красными стоящими сосками, — подействовала на Яра двояким образом. С одной стороны, он ощутил, что не хочет ничего, кроме секса здесь и сейчас, а с другой — вспомнил вдруг, что в квартире они не одни. И мало ли… Вдруг Соне приспичит попить водички?
Поэтому, ещё раз втянув в рот оба Алинкиных соска поочерёдно, из-за чего девушка застонала и выгнулась, Яр с сожалением всё прекратил — вернул на место бельё и одежду, а потом даже чуть отъехал назад на своей табуретке. Чтобы не было соблазнов.
— В чём дело? — почти простонала Алина. — Ты решил надо мной поиздеваться?
— Нет, — понимающе улыбнулся Яр. — Я просто вспомнил, что неподалёку спит моя дочь. Поэтому…
— Поэтому надо идти в ванную! — встрепенулась Пирожок. — Там можно запереться!
В штанах, конечно, было тесно, но Корнеев понимал, что если они с Алиной сейчас вместо разговора займутся сексом — он точно ничего не расскажет ей про случившееся в воскресенье. А надо бы.
— Погоди. Давай всё-таки сначала поговорим…
— Ты собираешься просить меня не учить Соню матерным частушкам?
— Не-е-ет, — Яр засмеялся. — Хотя и это тоже, безусловно. Я просто хотел рассказать тебе, что мне вчера предложил тесть.
Алина тут же посерьёзнела. Села прямо, одёрнула кофточку, повела плечами — будто в атаку собиралась.
— Ну давай, рассказывай…
89
Алина
Я в этот день с трудом уснула, взбудораженная вечерним рассказом Яра, который умудрился заслонить собой даже знакомство с Соней.
В итоге я пришла к выводу, что мы с Корнеевым — наивные ромашки по сравнению с Лилей и её семьёй. Честно, мне в голову никогда в жизни не пришло бы, что прощение можно элементарно купить. И если рассматривать с точки зрения финансовой выгоды, минуя всяческие рассуждения про эфемерное — душу и сердце, в которые плюнули, а потом ещё и потоптались, — то предложение отца Лили было более чем хорошим. Развивать семейный бизнес и преумножать собственные капиталы, а не состояние чужих тебе людей, сотрудничать с опытным человеком, — а тесть Яра был, без сомнения, опытным, — ещё и контролировать расходы жены… Да о таких условиях, мне кажется, многие мечтают. И ради них простили бы не только измену — вообще положили бы болт на личные отношения с супругой. Есть она, демонстративно не гуляет — и чёрт бы с ней. Зато я могу позволить себе многое. Я же теперь большой начальник.
А Яр вот взял и отказался. Даже не думал, не рассматривал для себя возможность согласиться — просто нет, и всё.
Дядя Вася был бы доволен. Это я точно знаю. И Яр знает.
В сущности, для него, как и для меня, одобрение родителя всегда было важнее прочего. И уж особенно — важнее денег.
Как часто говорил дядя Вася: «Перед Богом мы все будем нищими. Просто кто-то окажется ещё и нищим духом».
Чтобы не проспать и не ударить в грязь лицом, на утро я поставила целых два будильника. И не зря! Соня и Яр явно вообще забыли про то, что работа не дремлет, и дрыхли без задних ног, не собираясь просыпаться. Пришлось будить.
Первые несколько секунд после пробуждения Соня таращилась по сторонам в шоке и недоумении, а затем, осознав, где находится, настолько явно расстроилась, что я тоже огорчилась. Я всё понимала: естественно, девочке нелегко, её выдернули из привычной счастливой жизни в какую-то непонятность. И я ей, может, и понравилась, но Соня несомненно отказалась бы от знакомства со мной ради того, чтобы папа и мама помирились. Сегодня утром она хотела бы проснуться в собственной кровати, в окружении родителей, а не вот так — под боком у папы, но зато в чужой квартире.