Пустая семья с пустыми людьми. Мы делали то, что должны были делать.
Сегодня решила надеть в школу шорты и блузку. Когда я была уже полностью готова, спустилась в кухню, нашла несколько крекеров в шкафчике, схватила стаканчик йогурта и ложку, бутылку воды и на цыпочках, через наш тихий дом, прошла к спальне родителей.
Мама лежала на подушке, рот был приоткрыт, и она храпела. Тусклые, давно утратившие блеск, волосы были расчесаны и стянуты в конский хвост. Тот, кто не знаком с ней так близко, как я, мог бы сказать, что она выглядит нормальной и спокойной.
Тихонько, чтоб не разбудить, я положила крекеры и всё остальное на прикроватную тумбочку. Надеюсь, этой еды хватит, если она проснётся и захочет есть.
Вдруг краем глаза я заметила что-то блестящее под кроватью. Взглянула на мать, убедилась, что она спит, встала на колени и заглянула под кровать.
Там оказалась открытая коробка из-под обуви, забитая листами бумаги, исписанными маминым почерком. Серебряный металлический блеск, привлекший мое внимание, был рамкой фотографии. Фото было немного потускневшим, и я не сразу поняла, что на ней изображена моя мать. Тут ей, похоже, не больше 20. И волосы длиннее, чем сейчас, глаза ярче, выразительнее. Я никогда ее такой не видела.
И я вдруг осознала, что никогда не видела ни одной фотографии кого-либо из моей семьи. Я даже не знала, что у неё была камера. Почему раньше это не приходило мне в голову? Такая простая вещь ни разу не пришла мне в голову!
Я так понимаю, что это была единственная фотография в нашем доме. И она её спрятала.
От одного взгляда на это фото мое сердце начало бешено грохотать в груди. Почему она спрятала её под кроватью? Фото ей не нравится? Она не хотела, чтобы кто-либо знал о ней. А отец знал об этой фотке?
В коробке были еще иголки, старые бутылки от лекарств, срок годности которых истек ещё до моего рождения.
Я не хотела, чтоб меня застукали, копающейся в маминых личных вещах, а потому закрыла крышку и засунула коробку под кровать, отползла к двери и выбралась из комнаты.
Пусть ее секреты останутся у нее. Мне бы со своими разобраться! И, вообще, мне в школу пора!
Позже, днем, мне пришлось облачиться в тонкий бледно-зеленый больничный халат и ждать, лежа на спине, сканирования в аппарате МРТ. Ребята уверили меня, что родители не узнают зачем и почему я была в этом медицинское центре Чарльстона. Что они, вообще, не узнают, что я здесь была. Пришлось пропустить три последних урока, чтобы попасть сюда. Мистер Блэкборн прикрыл меня. Я не знала, сколько времени займет процедура и насколько опоздаю домой. Да, я беспокоилась, потому что хотела оказаться дома до того, как мама заметит, что я задержалась после школы.
— Просто полежите секундочку, мисс Сэнг, — раздался голос доктора Грина через динамики наверху.
Не шевелиться сложно: в комнате холодно, а стол, на котором я лежала дребезжал от движения машины МРТ. На мне ничего не было, кроме больничного халата. Я знала, что Люк, Габриэль, Виктор, Натан и Кота находились в той же комнате что и Доктор Грин, наблюдая за мной.
Я сдвинула голову немного на бок, пытаясь заглянуть в стеклянное окно, за которым они стояли, но из моего положения это сделать было невозможно. Да и свет флуоресцентных ламп над головой слепил глаза, мешал что-либо рассмотреть.
— Я сказал Вам лежать спокойно, мисс Сэнг. Вы можете разговаривать, если хотите, но не двигайтесь.
— Вам следует слушаться его, мисс Соренсон, — сказал бесплотный голос доктора Филиппа Робертса. Я познакомилась с ним до того, как они загнали меня в кабинет МРТ. Он был из Академии, я знала это точно. В возрасте, с седыми волосами и пятнами на щеках. Он был наставником доктора Грина и руководителем по интернатуре и резиденции. Мне он сразу понравился. — Если вы будете двигаться, процедура займет больше времени. И, возможно, нам придется начать заново.
— Тут холодно, — сказала я, дрожа.
— Ты же сегодня была одета в шорты и розовую рубашку в школе, да? — раздался голос Коты.
Я моргнула, и забеспокоилась, считается моргание движением или нет.
— Да.
— Зачем ты их сняла? В них нет металла. Ты могла не раздеваться. Было бы, вероятно, немного теплее, чем в халате.
Я широко открыла рот.
— Люк!
Послышалось хихиканье Люка и Габриэля.
— Я вас обоих ненавижу прямо сейчас! — сказала я.
— Ой, Беда! Ты должна была получить больничный опыт сполна.
— Да, Сэнг, — сказал Люк, — обряд посвящения!
Я проворчала. Лучше бы они ничего не говорили. Нужно было просто одеть халат сверху, войти в кабинет и пройти к этой очень большой машине. Медицинские мелодрамы по телевизору всегда показывали людей в халатах. А я до этого никогда не была у доктора. Откуда мне было знать?