— Следов правда нет. Вот только… Сева, помнишь, когда мы пошли смотреть на пистолет, про который Борис Яковлевич сказал, что его пограничник на стене вырезал, почему ты сказал, что это не пограничник?
— Потому что пограничник вырезал бы современный пистолет, у которого магазин с патронами находится в рукоятке. А у того, что на стене, барабан с патронами находится снаружи над курком. Такими револьверами пользовались во время Гражданской войны и потом ещё некоторое время. У наших были наганы, а у басмачей, наверное, веблей-скотты, потому что, помните, усто Саид говорил — басмачам англичане оружие перебрасывали.
Вообще, на Востоке больше всего английским веблей-скоттом пользовались. Я, когда сюда ехал, тоже с собой веблей-скотт взял. Хороший револьвер — сто пятьдесят миллиметров длина ствола. А что?
— Тоня-Соня говорила, что в мазаре она видела такой пистолет, как у тебя. Получается, что в пещере и в мазаре пистолеты одинаковые. Надо узнать, правда ли Тоня-Соня видела такой пистолет.
— Интересно ты рассуждаешь, Карим. Как это мы можем узнать, если пистолет в мазаре давно закрашен?
— Как следователи в кино. Они показывают несколько разных фотографий, а среди них — фотография бандита или шпиона. Одному человеку показали, он говорит «этот», другому показали, он тоже говорит «этот». Значит, этот и есть.
— Опознание называется, — сказала Катька.
— Тоня-Соня твой пистолет один раз видела?
— Один. Я потом не приносил его в класс.
— Значит, она не могла его очень хорошо запомнить. Пистолет в пещере она вообще не видела, а видела только тот, что в мазаре был. Ты, Сева, нарисуй несколько разных пистолетов и среди них точно такой, как в пещере.
— Веблей-скотт?
— Да. Если Тоня-Соня укажет на него, — значит, в мазаре и в пещере пистолеты были одинаковые.
— Ура! Операция «Улугбек» продолжается! — закричал Севка.
Увлечённые идеей «опознания», ни он, ни Катька не спросили Карима, для чего нужно знать, одинаковыми или разными были пистолеты.
На обратном пути, не успел Саша выехать на шоссе и развить ту скорость, по которой узнавали машину археологов, как Борис Яковлевич велел повернуть обратно.
Около будки при контрольно-следовой полосе он выпрыгнул из машины и попросил дежурного связать его с начальником заставы.
— Майор Афанасьев слушает.
— Добрый день, говорит Борис Яковлевич.
— И вам день добрый. Случилось что-нибудь?
— Случилось. Просто сказать страшно.
— Значит, спохватились?
— Так вы уже знаете?
— Чего бы мы иначе стоили? Отпустите, пожалуйста, машину и зайдите ко мне.
— Слушаюсь.
В кабинете начальника заставы кроме самого начальника находился подполковник Усов.
— Садитесь, Борис Яковлевич. Мы вас слушаем, — сказал начальник заставы.
— Ох, боюсь, что мне и рассказывать-то нечего, а просто я кругом виноват. Начать с того, что все работы сегодня проходили снаружи, а жара сами знаете какая.
— Тридцать девять в тени.
— Вот. Обычно после обеда мы работаем в пещерах, а сегодня не получилось — двор заканчивали. От жары рабочему Мурзаеву стало плохо, что-то вроде небольшого солнечного удара. Да он ещё, по обыкновению, насу нажевался.
— Когда это произошло?
— Отвечу точно. — Борис Яковлевич раскрыл дневник и посмотрел соответствующую запись. — В тринадцать часов сорок минут.
— Примерно за полтора часа до конца работы. Так. Продолжайте, пожалуйста.
— Перенесли мы его в пещеру.
— В какую?
— В ту, откуда ход к реке.
— Почему именно туда?
— Ближе всех оказалась. Привели его в чувство, Лидочка ему мокрый платок на голову положила, я предложил домой отправляться. «Нет, — говорит, — посижу здесь в холодке, поеду вместе со всеми в машине». Я и оставил его в пещере.
— В пещере никто не работал?
— Никто, все во дворе были.
— И никто туда не заходил?
— Лидочка пару раз заглядывала — Мурзаев спал. Ума не приложу, как мы о нём забыли. Двадцать семь человек в отряде — и ни один не вспомнил. Заработались, должно быть. Ваши бойцы, наверное, нашли его спящим?
— Что вы вообще скажете об этом человеке? — не отвечая на вопрос Бориса Яковлевича, спросил начальник заставы.
— Очень он деньги любит — когда зарплату выдаю, всегда просит: «Прибавь, начальник». А в остальном — человек как человек. Работает хорошо, дисциплину ни разу не нарушал. Ничего дурного, кроме пристрастия к насу, за ним не числится. Да это вы лучше меня знаете, иначе не подписали бы ему пропуск.