– Слушай, дай честное слово, что ты не врёшь, – потребовал Васька.
– Подумаешь, честное слово! Зачем мне врать-то? Говорю же тебе, сидит всю ночь со своей Багемой и пьёт пиво… И курит так, что ничего в кухне не видать…
– А Багема – это кто? – опасливо спросил Васька, которому при этом слове представлялось какое-то чудовище с огромным количеством рук, чтобы можно было одновременно пить пиво, есть рыбу, курить и творить ещё массу недостойных и предосудительных дел.
– Да такие же поэты, как он, – ответил Ваське Бантик. – Поэты, художники, артисты… которые пиво любят, а спать по ночам не любят. И вот сидят до утра: сперва стихи читают, спорят о чём-то, потом песни петь начинают… А бывает, что и передерутся… Но это ещё ничего. Хуже, когда хозяин вообще на несколько дней из дому уходит. Выгонит меня на улицу, запрёт квартиру и скажет: «Ну, иди, набирайся впечатлений от жизни». И начинаю я скитаться по помойкам…
– Куда же он уходит? – полюбопытствовал Васька.
– К Багеме своей и уходит… Или к поклонницам, – равнодушно ответил Бантик и принялся вылизывать себя.
– Никогда бы не подумал, что поэты такие, – задумчиво проговорил Васька и вдруг пристально посмотрел на Бантика. – Зачем же ты в поэты подался, а?
– Да понимаешь, – сказал Бантик, – когда хозяин читает свои стихи, я сижу и слушаю. И вот один раз пришло мне в голову: а ведь такие стихи и я могу запросто сочинять. Попробовал я разок – оно и пошло как по маслу. Я тогда стащил у хозяина ленту, завязал себе бант на шее, ну, как у настоящего поэта, и тоже стал свои стихи для публики читать…
– Тоже мне публика! – фыркнул Васька. – Трёхмесячные котята!..
– А что было делать, если большие коты меня гнали? – безнадёжно вздохнул Бантик. – С сосиской этой глупо, конечно, получилось… Но, знаешь, отчаялся я совсем от такой жизни. Почему, думаю, одним всё, а другим ничего? У тебя вот и хозяева добрые, и машина (видел я, как ты на ней по вечерам раскатываешь), и подружка красивая… Да ещё и Золотую Сосиску тебе присудили… В общем, не выдержал я…
Слушая эту грустную исповедь, Васька всё больше и больше проникался сочувствием к Бантику, жизнь которого его собственный хозяин сделал такой невыносимой…
– Бантик, – перебил беднягу Васька, – а почему ты в нашу организацию не приходил? Там и поесть всегда можно, и переночевать. И друзья бы у тебя появились.
Бантик снова вздохнул:
– Гордый я очень. Зачем, думаю, мне нахлебничать?
– Почему нахлебничать? – возразил Васька. – Тебе бы у нас работу дали… по силам. Вот и зарабатывал бы свой кусок.
– Не знаю, – раздумчиво промолвил Бантик. – Я много раз к вам собирался, да в последний момент передумывал. Всё мне казалось: приду я к вам и стану как все… А я ведь себя исключительным считал, талантливым…
– Глупый ты, – ласково сказал ему Васька. – Хочешь быть моим другом?
– Я? Другом? – бесконечно удивился Бантик.
– Ну да, а что тут такого, – сказал Васька. – Согласен?
– Согласен, – ответил Бантик, и голос его дрогнул.
Дверь в комнату тихонько отворилась, и на пороге появилась Димина мама.
– Проснулись, безобразники? – добрым голосом спросила она.
– Мы не безобразники, тётя Света, мы жертвы несчастного случая, – поправил её Васька.
– Ну, жертвы, сейчас будете пить горячее молоко, – и мама погрозила котятам пальцем.
– Только не горячее, тётя Света!.. – взмолился Васька. – И, пожалуйста, без пенок… Мы не простудились, честное слово…
– Ах ты какой, – покачала головой мама, – без пенок ему… Тебе тоже без пенок? – спросила она у Бантика.
– Мне всё равно какое, – поспешно ответил тот.
Через пару минут мама принесла и поставила на пол мисочку с тёплым молоком.
– Ничего, что из одной? – спросила она. – Или вам по отдельности налить?
– Пусть будет из одной, – разрешил Васька. Ему даже понравилась эта затея – пить молоко из одной миски, ведь теперь они с Бантиком – настоящие друзья.
Васька полакал немного и отошёл в сторону, Бантик же пил так, как будто хотел напиться на всю жизнь. Он фыркал и даже постанывал от удовольствия, живот его раздулся, словно резиновый. Димина мама с тревогой наблюдала за ним.
– Послушай, котик, – наконец сказала она, – не пей всё молоко сразу, не то тебе будет плохо. Полежи, отдохни, а потом допьёшь.
Бантик с сожалением оторвался от миски, доковылял до газетной подстилки и упал на неё кверху пузом. Мама смотрела на него с состраданием.
– Как тебя зовут? – спросила она.
Котёнок хотел ответить, но вместо этого очень громко икнул.
– Его зовут Бантик, – ответил за друга Васька. – Он поэт.