Он замолчал и словно ждал реакции. Изабелла колебалась. Боль от невозможности выразить благодарность – здесь есть о чем поразмыслить. Не исключено, что в каких-то случаях выслушать благодарность – наша обязанность, даже если это неловко и неприятно. Умение принимать подарки – искусство, и бывает, что ты просто обязан позволить другому сделать тебе подарок. Может быть, эта семья должна согласиться на встречу и выслушать благодарность? Ведь нельзя делать подарок и безрассудно оговаривать условия дарения. Эти условия не должны мучить, не должны унижать. Изабелла была твердо уверена, что, делая пожертвования, нельзя скрываться под чужим именем: в этом есть что-то оскорбительное.
– У вас не было выбора, – рассудила она. – Вы сделали все, что смогли. Мне кажется, что семья должна была согласиться на встречу с вами. Нужно было просить, чтобы они отказались от анонимности, так как вами движет одно только чувство – естественное желание выразить благодарность.
У Иана заблестели глаза.
– Считаете, что у меня есть право знать? Знать, кто он?
Заходить так далеко Изабелла не предполагала.
– Нет, я так не считаю. Но если б вы встретились с родственниками, то узнали бы это. У вас есть право – если это можно назвать правом – излить переполняющую вас благодарность. Пока вы лишены подобной возможности – нет, возможности сделать это так, как вам хочется.
– Да, понимаю, – ответил он, помолчав.
– Я вовсе не предлагаю вам добиваться встречи. – Изабелла начинала нервничать. – Я сама ни в чем до конца не уверена. Размышляю вслух, вот и всё.
Они замолчали. Это ли он хотел от нее услышать? Уж не надеялся ли, что она станет выслеживать семью донора? Если так, лучше прямо сказать, что этого она делать не будет.
– Я хочу, чтоб вы поняли одну вещь, – неуверенно начала она. – Что бы вам обо мне ни говорили, я никогда ничего не выискиваю и не выслеживаю. Если вы думали…
Он протестующе поднял руку:
– Нет-нет, речь не об этом. Если вы заподозрили… Но Изабелла перебила:
– Должна сказать, мне случалось, так сказать, ввязываться в чужие дела. Но сейчас я редактор журнала «Прикладная этика». И занимаюсь этим, и ничем больше.
– У меня в мыслях не было… – Он досадливо помотал головой. – Я просто чувствовал… Нет, буду откровенен. Одна из моих проблем – то, что мне не с кем поговорить о своих проблемах. Жена трясется за мое здоровье, и я не могу взвалить на нее дополнительный груз. Врачи всегда заняты и озабочены технической стороной дела: какие лекарства давать, в каких дозах и прочее.
Изабелле стало стыдно. Господи, ведь она вовсе не собиралась затыкать ему рот.
– Я слушаю вас с большим интересом, – поспешно сказала она. – Простите, если я показалась резкой.
Он молчал. Пока они разговаривали, он так и не притронулся к своей макрели. Теперь осторожно отделил вилкой кусочек.
– Видите ли, – заговорил он наконец, – со мной происходит что-то ужасно странное, а обсудить это не с кем. И очень хотелось рассказать человеку, способному увидеть философскую подоплеку дела. Вот поэтому я и накинулся на вас.
– Мало кто просит совета у философа, – с улыбкой ответила Изабелла. – Я польщена!
– Всю свою жизнь я был сугубым рационалистом, – продолжал он, и теперь голос звучал не так напряженно. – Верил в научные данные, в научный метод.
– Я тоже в них верю, – откликнулась Изабелла.
– Психологи и философы смотрят на мир практически одинаково, – кивнул он. – Так что и вы, и я, сталкиваясь с необъяснимым, сразу предполагаем, что наука просто еще не нашла ему адекватного объяснения, а это объяснение либо существует в рамках нынешнего понимания вещей, либо будет открыто в будущем.
Изабелла посмотрела в окно. Он многое упрощает, но в целом она согласна. И все-таки неужели он пригласил ее ради этого разговора? Дискуссии о том, как мы воспринимаем мир?
– Например, память, – продолжал Иан. – В общих чертах мы представляем себе, как работает ее механизм, знаем о существующих в мозгу бороздках. Знаем, где они в основном размещаются. Большей частью в гиппокампе, но и в мозжечке тоже.
– А главное, у лондонских таксистов, – вставила Изабелла.
– Это само собой, – рассмеялся Иан. – Обнаружено, что у них гиппокамп мощнее, чем у всех нас. Для получения лицензии им надо выучить назубок, как добраться до любой улицы.