Внезапно она поднесла свою руку к моему лицу, и, когда она разжала её, я заметил там пулю.
— Ты вытащила её, пока говорила со мной? — удивлённо спросил я.
Она медленно кивнула головой, и глубоко выдохнула, не позволяя себе заплакать у меня на глазах.
Взяв лежащий у меня на коленях рукав моей рубашки, она порвала его и сделала повязку, закрепив узел запонкой.
— Прости, — вновь тихо прошептала она, а затем я услышал на лестнице громкие шаги.
Группа захвата прибыла очень вовремя.
Кевин и Брюс помогли мне подняться, а все остальные начали выводить задержанных на улицу.
— Что произошло? — тихо спросил у меня Брюс, наблюдая за тем, как Эмили, не обмолвившись ни словом, выходит на улицу.
— Идёмте, я всё расскажу вам, — сказал я, всё ещё смотря ей вслед. — Тем более, надо ещё объясниться с капитаном.
***
Я медленно шёл по пустынному отделу, и мою левую руку обдувал ветер из кондиционеров.
Я получил медицинскую помощь, мне наложили несколько швов, поэтому теперь я был как новенький. Вот только о том, чтобы побить грушу в тренажёрном зале придётся на некоторое время забыть.
А ещё я поговорил с капитаном.
И рассказал ему всё правду. Но что главнее всего — попросил не переводить Эмили, а дать нашему с ней дуэту ещё один, самый последний, шанс.
Как ни странно, он не был против этого. Но сказал, что если такое повториться ещё хотя бы раз, то я буду обречён на годовую работу с документами в архиве.
Я толкнул дверь в свой кабинет и тихо зашёл. Внутри не горел свет, но даже так я смог различить нежно-голубой пиджак и светлые волосы Эмили. Её плечи тихо подрагивали, а сама она сидела в своём кресле, закрыв лицо руками.
Внезапно мне показалось это каким-то не правильным.
Должен ли я был уйти или подойти к ней, чтобы помочь?
И как обычно времени на раздумья не было.
— У тебя всё хорошо? — тихо спросил я, делая несколько неуверенных шагов внутрь кабинета.
Услышав мой голос, она попыталась тыльной стороной ладони стереть слёзы, но в свете ночного города, льющегося в окна, я видел, как блестят её щёки.
— Да, всё я порядке, — тихо зашептала она, пару раз шмыгнув носом. — Я просто… просто забыла свою записную книжку, вот и вернулась.
— Ты плачешь из-за того, что я всё ещё жив? — попытался пошутить я, но видя, как она нахмурилась, тут же как-то стушевался. — Извини. Ты вспомнила о напарнике?
Я плохо видел её лицо, но вот глаза видел прекрасно. В них промелькнуло смятение.
— Мне рассказали историю о том, что произошло в Лондоне, — тихо пояснил я, подходя к её столу и присаживаясь на его угол. — Мне жаль, что я в порыве злости наговорил тебе.
— Тогда ты знаешь, что сегодняшняя ситуация была очень похоже на ту, при которой погибла моя напарница, — пояснила она. Я не знал, что его напарником была девушка, но решил не перебивать её. — Китти была младше меня, но мы с ней работали вместе уже почти год и успели хорошо подружиться. По крайней мере, у меня всегда был человек, к которому я могла поехать в два часа ночи с бутылкой вина, чтобы поплакаться. Когда я вышла из больницы, и мне сказали, что Китти больше нет, я поверить в это не могла. Я надеялась, что она выживет. Но мне почти полгода врали о том, что с ней всё хорошо, только ради того, чтобы я смогла выздороветь. Мне полгода врали, что когда я встану на ноги, то снова смогу раскрывать с ней дела. Но когда я выздоровела и встала на ноги, я даже не смогла прийти на её могилу, потому что её прах развеяли где-то в Атлантическом океане.
По её щеке вновь скатилась слеза, но она её быстро вытерла.
— Прости, — вновь извинилась она, наверное, уже в тысячный раз. — Когда я поняла, что тебя задело, то я видела перед своими глазами лишь окровавленное лицо Китти. Я повела себя непрофессионально, попросив тебя приехать и не выбив оружие из его рук сразу.
— У тебя ещё будет время исправиться, — просто сказал ей я, скрещивая руки на груди и переводя взгляд на окно. — Я попросил капитана, он никуда тебя не переведёт. Ты по-прежнему мой напарник.
Она тихо хмыкнула.
— Мне казалось, что ты только и делал, что пытался от меня избавиться, — сказала она со своим английским акцентом, от которого меня бросало в дрожь.
— Может быть, — уклончиво ответил я, пожимая плечами. Она тихо рассмеялась. — Но я обещаю, что отныне я буду меньше вести себя, как придурок. В крайнем случае, можешь мне врезать. Но только когда снимут швы.