Бухарские евреи начали торговлю в кибитках и в форте № 1 (с 1867 года – Казалинск) со времени его основания в 1853 году. Одним из них был тот же Якуб Колонтаров (русские чиновники несколько иначе, чем в Раиме, записали его фамилию – Календарев). Уже через год после образования форта № 1 Якуб приобрел там недвижимое имущество. Вместе с ним торговлей в форте № 1 занялся и Дауд Якубов. Вначале Дауд проживал там временно, а с 1861 года – постоянно. В 1856 году им принадлежали в форте № 1 две торговые лавки, а к 1862 году – уже тринадцать лавок (8,3 % от общего числа лавок в форте)[198]. С начала 1860-х годов там постоянно проживал и Борух Джианов, или, по-другому, Борух бен (т. е. сын) Иошуа. В 1864 году, вследствие просьбы итальянского посольства к российской стороне о содействии, он вместе с другими бухарскоподданными евреями и мусульманами был временно арестован русскими властями, что являлось ответной мерой за арест эмиром в Бухаре шести итальянцев[199]. В располагавшейся неподалеку от форта № 1 кокандской крепости Ак-Мечеть (с 1853 года – Перовск; в 1925–1991 годах – Кзыл-Орда; ныне – Кызылорда) бухарские евреи торговали, вероятно, еще до ее завоевания русскими в 1853 году. Накануне завоевания они вместе с торговцами-мусульманами покинули крепость, но с приходом туда русских сразу же вернулись и продолжили торговлю[200].
Приезд бухарско-еврейского каравана в Казалинск (Туркестанский альбом: часть этнографическая. Т. 1. Л. 43). Библиотека Конгресса США, Отдел эстампов и фотографий, LC-DIG-ppmsca-12194
Продвижение России в Среднюю Азию порождало у местных правителей подозрения в шпионаже со стороны приезжавших русских купцов. Распространению такого мнения в немалой степени способствовали мусульманские торговцы, стремившиеся таким путем избавиться от конкурентов. По этой же причине они передавали грабителям информацию о продвижениях русских караванов. В результате такой борьбы, а также из-за междоусобных войн в регионе и вымогательства взяток местными чиновниками русские купцы к середине XIX века почти перестали посещать Среднюю Азию[201].
Это оказалось на руку не только местным и поволжским мусульманским купцам, но и бухарско-еврейским предпринимателям, среди которых к тому времени самую значительную торговлю с Россией вели Сулейман и Даут Пинхасовы. Среди торговых оборотов пяти крупнейших купцов, приехавших в 1862 году из Бухарского эмирата в Оренбург, оборот Сулеймана Пинхасова достигал 160 тыс. рублей (привез товара на 113 тыс., а вывез – на 46,6 тыс. рублей). Общий же оборот его и приехавших с ним четырех мусульманских купцов составил тогда почти полмиллиона рублей[202]. В 1863 году Даут Пинхасов привез в Оренбург товара на 104 885 рублей и вывез в Бухару – на 54 660 рублей, совершив таким образом оборот тоже почти на 160 тыс. рублей. Он был единственный еврей среди приехавших тогда в Оренбург семнадцати бухарских и ташкентских купцов, торговые обороты которых с Россией достигали 50 тыс. рублей и более[203]. Кроме Пинхасовых, в то время в Оренбург приезжали торговать не менее десятка и других бухарских евреев. Но поскольку они вели относительно мелкую торговлю, то не попали в приведенную здесь статистику[204].
Согласно приписке одного оренбургского ашкеназского еврея к письму Давида Хахама, отправленному в издававшуюся на иврите газету «Га-Магид», этот бухарский еврей был ему хорошо знаком. Отсюда следует, что Давид Хахам часто приезжал по торговым делам в Оренбург[205]. Для облегчения торговли бухарские евреи, наряду с бухарскими мусульманами, держали в Оренбурге склады товаров[206]. Некоторые – Якуб Балхиев, Календарев и другие – даже проживали там в 1860-х годах[207]. В 1871 году бухарские евреи совместно с оренбургскими ашкеназскими евреями построили молитвенный дом. На это указывают материалы судебного спора в 1894 году между старостой этого молитвенного дома Бернштейном и бухарским евреем Кандиным[208]. В 1860-х годах, как и двумя десятилетиями ранее, русские власти по-прежнему высоко оценивали роль евреев в торговле с Бухарой. Об этом свидетельствует публикация неизвестного автора в «Северной пчеле», где говорится, что бывалые люди очень хорошо отзываются о бухарских евреях, представляющих собой в эмирате «самое промышленное и вместе с тем самое зажиточное население»[209].
198
Там же; Там же. Оп. 27. Д. 542. Л. 201 об.;
199
ЦГА Узбекистана. Ф. 1. Оп. 13. Д. 336. Л. 1; Там же. Ф. 17. Оп. 1. Д. 15682. Л. 1–1 об.
201
Замечания касательно торговли с бухарцами. С. 326–327;
202
Государственная внешняя торговля в разных ее видах за 1862 год. СПб.: Труды статистического отделения Департамента таможенных сборов, 1863. Таблица 17. Можно предположить, что Даут Пинхасов, о котором говорится в источнике, – это Давид, сын Пинхаса га-Катана, который был, по утверждению Нисима Тажера, самым состоятельным евреем в Бухаре. См.:
203
Виды государственной внешней торговли за 1863 г. СПб.: Труды статистического отделения Департамента таможенных сборов, 1864. Ч. 2. Таблица 15.
204
О купце из числа бухарских евреев, возвращавшихся в 1858 году с караваном из Оренбурга, см.:
206
Российский государственный исторический архив [далее – РГИА]. Ф. 1369. Оп. 1. Д. 411. Л. 161–161 об. Эти склады сгорели во время большого пожара в Оренбурге в начале 1880-х годов (см.: Там же).
207
ЦГА Узбекистана. Ф. 17. Оп. 1. Д. 14994. Л. 52–53; Там же. Ф. 18. Оп. 1. Д. 4990. Л. 12; ЦГИА Украины. Ф. 1004. Оп. 1. Д. 100. Л. 40.
208
209
Наша добрая соседка Бухара // Северная пчела. 10.01.1861. № 7. С. 25. Очевидно, здесь речь идет только о тех бухарских евреях, кто относился к предпринимателям и торговцам.