Далее, отмечая, что на текущий год уже не может быть изменений, Кауфман указывал:
…вопрос этот необходимо подвергнуть открытому и подробному изучению, дабы быть и в этом отношении вполне справедливым, не дать повода столь много находившемуся в унижении еврейскому населению предполагать в нашей администрации пристрастие, против них направленное… Отнеситесь по этому делу внимательно, серьезно и беспристрастно…[342]
Представленный здесь взгляд Кауфмана, как будет показано ниже, стал типичным для туркестанских администраторов, толерантно относившихся к бухарским евреям. Ему противостоял другой взгляд – антиеврейский, бытовавший среди консервативных администраторов края. Ярым проводником такого взгляда и стал Корольков, отношение которого к бухарским евреям после ответа Кауфмана ничуть не смягчилось, что мы увидим далее. Если в начале «золотого периода» в крае было мало «Корольковых», то после убийства в 1881 году Александра II, которое привело в том числе к ухудшению общего отношения к евреям в империи, количество чиновников-юдофобов в Туркестане заметно увеличилось.
Глава 2
Конец «золотого периода» в отношении русской администрации к бухарским евреям
1. Бухарские евреи после выхода нового Положения об управлении Туркестанского края
После убийства в 1881 году Александра II либерально-реформистское направление в развитии России сменилось консервативным. Александр III и его окружение с опасением смотрели на евреев, и не только на революционеров, но и на предпринимателей. Что касается предпринимателей, то отношение к ним в русском обществе всегда было в целом отрицательным, даже к православным. Один из первых исследователей еврейской антропологии и восточного еврейства в России, Самуил Вайсенберг (1867–1928), писал: «Русское общественное сознание еще настолько отстало, что для него вообще слова “купец” и “вор” – синонимы»[343]. Фактически об этом же писал общественный деятель и один из главных идеологов русских торгово-промышленных кругов Адольф Вольский: «Слово “промышленник” по крепостнической традиции сделалось синонимом слов “мошенник”, “кровопийца”, “эксплуататор” и прочих не менее лестных определений. Такая практика вошла в плоть и кровь нашего общественного мнения»[344].
В отличие от отца, пытавшегося путем аккультурации приблизить евреев к православному большинству, Александр III эти попытки притормозил, хотя и не оставил полностью. В годы своего правления он предпринимал особые меры по «защите» крестьян, в которых видел опору империи. Угрозой деревне воспринимался еврей-предприниматель, которого чиновники чаще всего называли эксплуататором.
Одним из первых проявлений нового дискурса в подходе к евреям стало издание в мае 1882 года «Временных правил», запрещавших евреям вступать во владение или пользование недвижимым имуществом вне городов и местечек даже в черте оседлости[345]. И хотя «Временные правила» не были распространены на бухарских евреев, с середины 1880-х годов они также стали ощущать на себе проявления реакции. Устраивая в 1886 году в Ташкенте пышную панихиду по случаю пятилетия со дня смерти Александра II[346], бухарские евреи, видимо, чувствовали, что провожают свои безоблачные отношения с русской администрацией. В конце 1880-х годов царь, консервативные высшие круги и один из главных оплотов консерватизма – Военное министерство, оценивая бухарских евреев в рамках традиционного для России деления этносов на «полезные» и «вредные», сделали выбор не в их пользу.
Константин Кауфман во время своего управления краем запрещал переход земельной собственности туземного населения из рук в руки по долгам. Во время его продолжительной болезни, от которой он так и не оправился, обязанности генерал-губернатора исполнял Герасим Колпаковский. Сам выходец из небогатой крестьянской семьи, Колпаковский в 1881 году отменил данный запрет и разрешил продавать имущество с установлением минимального неотчуждаемого надела[347]. Эта отмена встревожила Николая Гродекова, назначенного летом 1883 года на должность военного губернатора Сырдарьинской области[348]. Храбрый военный, он не имел тогда никакого административного опыта. Поэтому первоначально доверялся мнению управляющего канцелярией Константина Нестеровского (к нему мы вернемся чуть ниже). Опасаясь, что изменения приведут к переходу земли в руки бухарских евреев, что, в свою очередь, станет препятствием для русских переселенцев, покровительствовавший им тогда Гродеков вернул кауфманский запрет о переходе земли, издав специальный циркуляр в марте 1884 года, в период своего временного пребывания на должности генерал-губернатора.
345
346
О панихиде см.: Извлечение из отчета управляющего акцизными сборами в Туркестанском генерал-губернаторстве за вторую половину 1885 г., представленного в Департамент неокладных сборов 19.02.1886 г. // Туркестанские ведомости. 04.03.1886. № 9. С. 34.
347
ЦГА Узбекистана. Ф. 5. Оп. 1. Д. 3500. Л. 3. Колпаковский (1819–1896) с 1864 по 1867 год служил военным губернатором Семипалатинской области. Затем был назначен военным губернатором Семиреченской области. Одновременно он занимал в 1870-х годах вначале должность начальника Туркестанского военного округа, а затем – помощника туркестанского генерал-губернатора. Во время болезни Кауфмана, в марте 1881 года, он приступил к обязанностям туркестанского генерал-губернатора, а в июле 1882-го – был переведен на должность генерал-губернатора Степного края, которую занимал до своей отставки в 1889 году. См.:
348
Гродеков (1843–1913) с 1868 по 1873 год служил на Кавказе, а в 1873-м – принял участие в Хивинском походе. В 1879 году совершил с отрядом поход в Северный Афганистан и Северную Персию. В Ахалтекинской экспедиции 1880 года – начальник передового отряда и начальник штаба. С 1883 по 1892 год Гродеков занимал должность военного губернатора Сырдарьинской области. Уделял большое внимание вопросу переселения русских крестьян в Туркестан. Он хорошо овладел местными языками и поощрял их изучение своими подчиненными. В 1893 году Гродеков был назначен помощником генерал-губернатора Приамурского края, а затем – генерал-губернатором этого края. В декабре 1906 года он занял должность туркестанского генерал-губернатора, а уже в марте 1908-го был вынужден уйти в отставку. См.: