Средняя дочь (она больше не в силах сдерживаться). Братец, почему вы молчите? Ведь должны же быть у вас какие-то свои соображения? Ну, перестаньте же улыбаться, скажите что-нибудь!
Младший сын. Действительно, дело принимает скверный оборот, улыбкой тут не отделаешься! А, братец?..
Молодой человек. Ага, коммивояжеры фирмы под названием «Любовь к ближним»! Наконец-то стала сползать с вас овечья шкура!..
Старшая дочь (с силой). Я протестую! Опять сборы, переезды — хватит! Или ты воображаешь, что тебе всё позволено?
Младшая дочь (тихо). На улице так холодно, ветер…
Бабушка. Не понимаю, какой дьявол в него вселился!
Старший сын (лицо его внезапно становится угрожающе-серьезным). Все вы только о себе беспокоитесь…
Мать. Боже, какая наглость! Вор, жулик!
Старший сын. Но посудите сами, маменька: в чем заключается идеал любви к ближнему? Мое — твое, твое — мое! А вы называете это кражей или хищением. По-моему, вы явно преувеличиваете!
Отец. Да нет же… Я понимаю, я прекрасно понимаю тебя…
Старшая дочь. Хоть вы и понимаете, папенька, а неприятности-то приходится терпеть всем нам.
Старший сын. Сама ничего не можешь, вот нарочно все и переворачиваешь…
Отец (жестами успокаивает вскинувшеюся, было Старшую дочь). Видишь ли, видишь ли, друг мой, в зависимости от поставленной цели действительно допустимо использование различных средств — до известной степени, разумеется… Но главное при этом — во имя какой цели совершается поступок? Идеальная любовь к ближнему, о которой ты говоришь, — это, конечно, хорошо, но несколько недостаточно… При такой постановке вопрос принимает какой-то чересчур абстрактный характер, ты не находишь? Знаете что — давайте все вместе подумаем: что в конечном итоге является нашей общей целью…
Старший сын. А знаете, вы, сколько раз вы все оскорбили меня, пока шел этот разговор?
Отец. Оскорбили? Зачем ты преувеличиваешь? Мне очень неприятно, что ты так воспринимаешь наши слова… Я просто хотел, чтобы ты очнулся от заблуждения, не более…
Старший сын. Так вот, я скажу, только не удивляйтесь. Пятьдесят три раза!
Младший сын. Пятьдесят три? Нечего сказать, точный подсчет!
Старший сын, Я ничего не прибавил. Считал я точно.
Старшая дочь. Ну и болван… Делать тебе нечего.
Старший сын. Вот-вот. Пятьдесят четыре!
Мать. Когда человек в твоём возрасте причиняет такое беспокойство семье, вполне естественно, что его ругают — и сто и тысячу раз!
Старший сын. Пятьдесят пять!
Младший сын (он начинает о чем-то догадываться). Ах, вот в чем дело…
Старший сын. A теперь позвольте и мне спросить: в чем она, собственно, состоит, эта самая цель, которая, по-вашему, служит целительным бальзамом, панацеей от всех болезней?
Мать (поднимает в руке большой кошелек, который она извлекла из чемодана). Можешь говорить что угодно, а наша общая касса — в этой сумке!
Старший сын. О!.. (Делает вид, будто заглядывает в сумку.) Ого-го, маменька, а кошелек-то у вас изрядно набит!
Мать (вздрогнув, заглядывает в кошелек). Ой, что это!.. (Растерянно вытаскивает кипу бумажных денег и мелочь.) Это… это, те самые деньги… Фу, гадость!.. (Неестественно смеется.)
В ту же секунду все лица смягчаются.
Младший сын. Вот что называется — всех обставил.
Старшая дочь. Да, ничего не скажешь — феноменальная ловкость! Даже слышать такого не приходилось!
Отец. Все мы перед тобой виноваты…
Средняя дочь. Как хорошо!.. (Оглядывает всех.) Значит, это правда, среди нас нет бесчестных? Да?
Младшая дочь. Надо и мне научиться! (Шевелит пальцами, словно упражняясь.)
Мать. Ну, чудеса, да и только! А в детстве был такой тихий мальчик! (Снимает очки и с озабоченным видом начинает торопливо пересчитывать деньги.)
Молодой человек. Эй, положите деньги, не трогайте, слышите! Ведь это же мои деньги! Сто иен разрешаю вычесть как штраф.
Старший сын (удерживая Молодого человека). Зря стараетесь. Ведь у вас же, наверное, не записаны номера банкнот, да и каких-либо специальных знаков вы на них, ручаюсь, тоже не ставили…