— И тогда будет порядок? Или вы тоже сдадите свои полномочия? Сделаете первый шаг на пути к новой жизни? Я уже и без вас решила, что мне делать. Уволюсь с фабрики. И выйду из партии, потому что это не для меня. Подам на развод. И отвечу перед законом за все свои проступки. А вы что решили? Вам ведь есть за что отвечать. Кто вселил в меня ненависть к Зале? Кто рассказывал, что он сажал в тюрьму невинных людей? И вы, и эта старая грымза. И Вебер. Вы убеждали меня, что он изнасиловал эту несчастную девушку. Если б вы знали, как мне сейчас стыдно! И за себя, и за вас.
— Успокойся. Ты будешь делать то, что я скажу.
— Нет, Балинт. Больше не буду. Теперь я буду поступать только так, как мне подсказывает совесть. Это было для меня хорошим уроком. Я поняла, что нельзя идти на обман и на жертвы ради мужчины. Ни один из них этого не стоит.
Чухаи кивнул Ауэрбаху:
— Уведи ее домой.
Ауэрбах робко приблизился к жене, хотел взять ее за руку.
— Не прикасайся ко мне! — сквозь зубы процедила Ирен и, смерив его презрительным взглядом, вышла из комнаты.
35
Вики была буквально ошеломлена словами Ирен. Конечно, кое-что она преувеличила, но в целом очень точно выразила суть происходящего. Глядя на Чухаи, раздраженно ходившего из угла в угол, ей хотелось сказать: зря ты злишься, старик, Ирен абсолютно права. Чухаи внезапно остановился возле нее:
— При чем тут помещики и фабриканты?.. Я что, живу, как помещик? Где у меня собственный дом, дача, автомобиль?
— Зачем тебе, если у твоих сослуживцев есть? Ты же сам рассказывал, что каждый выходной проводишь у кого-нибудь из приятелей на даче. У них все есть, что тебе нужно.
— Ну и что? — спросил Чухаи. — Разве это преступление? Чем мои сослуживцы хуже других? Что же им, жить в палатках и ездить на велосипедах?
Вики откинула со лба волосы.
— Балинт, дело не в том, что у них есть дачи и машины. Ты спроси — на какие шиши они все это приобрели?
Неожиданно вмешался Ференц Давид:
— Зачем нам цапаться между собой. Лучше попробуем договориться с Залой. Это просто необходимо. Если не удастся, тут такой тарарам поднимется, какого еще не бывало. Мы должны объединиться, иначе нам несдобровать.
Ауэрбах оживился:
— Правильно. В конце концов, не мы же мошенничали.
Вики передернуло от его слов. Какая же все-таки дрянь этот Шандор Ауэрбах! Он и в самом деле заслуживает, чтобы его с треском вышибли из Бодайка. Уже отрекся от своей жены. Главное — самому остаться чистеньким. Он не мошенничал, это верно. Он только смотрел и милостиво разрешал, чтобы другие мошенничали. Вики прикинула, что двухэтажный дом Ауэрбахов по самым скромным подсчетам стоит не меньше двух миллионов, дача в сто квадратных метров — около миллиона, да и новая машина — далеко не грошовая покупка. У Шандора зарплата шесть тысяч, у Ирен — четыре, то есть всего десять тысяч. Как же можно так разгуляться на эти деньги? У Вики муж — хирург, главный врач поликлиники, и вдвоем они зарабатывают гораздо больше Ауэрбахов, и то не могут построить себе двухэтажный дом. Неужели Шани никогда не спрашивал у Ирен, откуда она берет деньги на все это?
— Я позволил, чтобы Миклоша так унижали, — с горечью вымолвил Имре. — Как же мне теперь смотреть ему в глаза? И что с Зоннтагом и тетей Ирмой?
— Выгнать их, к чертовой матери, — беззаботно сказал Ауэрбах.
— А как быть с твоей женой? — спросил Чухаи. — Сжечь на костре? Не забывайте, что на этой фабрике совершено групповое преступление. Так что же, освободить преступников от ответственности? Нет, я на это не согласен. Вики, останься здесь. А вы можете идти. И позовите сюда Залу.
Мужчины вышли, и через несколько секунд зашел Зала.
— Садись, — сказал Чухаи. — Закуривай.
— Я не курю, — ответил Зала и сел.
— Миклош, — начал Чухаи, — мне очень стыдно за то, что произошло. Когда-то у нас были очень добрые отношения. Жаль, что мы не встретились раньше.
— Наверняка у тебя были на это серьезные причины. — Миклош на мгновение смешался, не зная, обращаться ли ему к Балинту на «ты» или нет. Ну, да ладно.
— Да, были, — ответил Чухаи. — И как ты думаешь, что это за причины?
— Не знаю. Я вроде бы не подавал повода для обид.
— Не в обидах дело. Я действительно избегал встречи. Ты же слышал, в каких условиях нам приходилось работать в пятьдесят шестом.
— Знаю, знаю. Ты все записал на мой счет. Сделал меня козлом отпущения. Не надо отвечать. Я твой ответ знаю. Ради спокойствия уезда ты пожертвуешь, если надо, не только Миклошем Залой, но и собой.