Получил повестку и Жигмонд Балла, числившийся прапорщиком. Ирма пришла в отчаяние. Боже милостивый, что же будет с хозяйством, если мужа заберут в армию?! И с какой стати именно его, разве недостаточно он уже наломался на военной службе, почему его не оставят в покое? Она не желает, чтобы Жигу забирали. Пусть на фронт отправляется Бауэр со своей бандой. Ирме исполнился тридцать один год, с возрастом она стала еще красивей и привлекательней, и неудивительно, что Жига с тяжелым сердцем думал о предстоящей разлуке. Ирма, поразмыслив, отправилась к Палу Зоннтагу. Только он мог ей помочь: депутат парламента имеет обширные связи в Министерстве обороны. Зоннтаг немедленно принял молодую женщину, провел ее в свой кабинет, откуда открывалась изумительная панорама старинного парка. В приятной прохладе уютной комнаты каким-то невообразимо далеким и нереальным казалось пекло бурного лета. Сорокатрехлетний мужчина долго разглядывал прекрасную молодую женщину. На Ирме было легкое летнее платье с цветными узорами, тонкая материя облегала упругую грудь. «До чего стройна! — мелькнуло в голове у Зоннтага. — Двумя ладонями можно обхватить талию».
— Садитесь, милая Ирма, — сказал он, указав на кресло. — Могу ли я вам что-нибудь предложить?
— Нет-нет, спасибо, ваше высокоблагородие.
— Вы не курите?
— Упаси бог, только этого мне не хватало.
Пал Зоннтаг закурил сигару и, улыбаясь, промолвил:
— Должен сделать вам комплимент, милая Ирма. Вы не только самая хозяйственная, но и самая очаровательная женщина в нашем поселке. Помните, я вам еще пять лет назад сказал это на празднике сбора винограда?
— Помню, — ответила Ирма. Она закрыла глаза и на мгновение услышала музыку, ощутила горячие ладони Пала Зоннтага, его прерывистое дыхание. И так же, как пять лет назад, у нее и сейчас слегка закружилась голова.
— Неужели вы не забыли об этом, ваше высокоблагородие?
— Как можно? — Зоннтаг выпустил изо рта дым. — Честно вам признаюсь, я постоянно вспоминаю, как мы тогда танцевали. Даже помню, что во время танца мне пришла в голову мысль: ах, как жаль, что мы не встретились раньше, когда я был еще свободен!
— Даже не знаю, что вам сказать, ваше высокоблагородие. Вы меня просто в краску вгоняете.
— Не говорите ничего. И не поймите меня превратно. Мне только хотелось сказать, милая Ирма, что вы и сейчас необыкновенно очаровательны. Я все-таки задам вам один вопрос. А вы, если не хотите, не отвечайте. — Он выдержал паузу, как делают актеры перед решающей репликой для вящего эффекта, а затем произнес: — Вы счастливы?
Женщина опустила голову, в замешательстве теребя носовой платок.
— Я — даже не знаю. Иногда мне кажется, что счастлива. А порой чувствую себя настолько несчастной, что жить не хочется. Я счастлива, когда удается снять хороший урожай, а потом выгодно реализовать его. Когда получается то, что я задумала. Счастлива, когда бывает возможность выспаться как следует.
— Я не то имел в виду. Конечно, все, что вы перечислили, может вызвать у человека ощущение счастья. Вне всякого сомнения. Но я имел в виду счастье другого рода.
— То есть? — Ирма взглянула на Зоннтага, как школьница, готовящаяся к первому причастию.
— Счастливы ли вы как женщина? Хорошо ли вам живется с Жигой Баллой? Удачен ли ваш брак? Понимаете ли вы друг друга?
Зоннтаг помахал рукой, разгоняя дым, и с любопытством уставился на Ирму.
— Мне трудно об этом говорить, ваше высокоблагородие. Я евангеличка. Иногда даже жалко, что я родилась не в католической семье. Потому что иногда бы я могла исповедоваться перед своим духовником. Открывать перед ним свои тревоги, желания, заблуждения.
— Я с удовольствием возьму на себя роль вашего духовника. Можете на меня положиться, дорогая Ирма. Не бойтесь. Я не злоупотреблю вашим доверием.