— Если хочешь знать, это Федя Кондрата успокоил. Лешка его слушается, потому что Горев рассказывает ему про охоту и занимается с ним арифметикой. Только никто об этом не знает…
Тут Симочка прикусила язычок — проговорилась. А Феде обещала молчать. Слово дала. Ой, что теперь делать? Таня умеет хранить тайны?
Таня обещала свято хранить тайну.
Неожиданно к ним подбежал Лешка. За собой по лужам и мокрому снегу он волочил старую толстую цепь.
— Таня! — закричал он. — Я уже собираю железный лом. Вот!
Кондратьев показал ржавую цепь, мокрую, грязную. Потом критически взглянул на Симочку и велел ей уйти.
— Иди сам! — обиделась она. — Мы с Таней шли, а ты прилез и командуешь.
Тане Лешка объяснил, что хотел с ней посоветоваться.
— Советуйся, — сказала Таня.
Дело было в том, что на сборе так ничего и не решили относительно рисования. Лешка очень любит рисовать.
Таня задумалась. Потому и не решили на сборе, что она не знает, как быть с рисованием. Сама она совсем не умеет рисовать. Можно бы попросить Максима, брата Симочки — всем известно, что он будущий художник, — но у него тяжелый характер. Таня хорошо это знает — учится с ним в одном классе. Они почти не разговаривают. Правда, может быть, это из-за алгебры…
По алгебре у Максима была тройка, очень нетвердая, и учительница велела Тане заниматься с Максимом алгеброй. Таня подошла к нему на перемене договориться о занятиях, но Максим отвернулся и пробормотал:
— Еще чего! Я сам…
И ушел от Тани.
Она разобиделась, перестала с ним здороваться. А он мало печалился от этого и совсем не замечал Таню.
Перед Новым годом Максим с учителем рисования украшали школьный актовый зал. Они развешивали по стенам нарисованных на ватмане большеглазых нарядных зайцев, лисиц в пестрых сарафанах, добродушных новогодних медведей и прочих лесных жителей. Таня зачем‑то вбежала в зал и остановилась очарованная. Чудесно пахло лесом от огромной темно–зеленой елки, от кучи хвойных веток на полу. И Тане показалось, что попала она в сказку… За елкой стоял расписной теремок. Она шутя постучалась в окошко:
— Терем–теремок, кто в тереме живет?
— Я живу, — неожиданно вышел из теремка Максим. Был он весь измазан краской и клеем.
— Это ты сделал? — спросила Таня восхищенно и почему-то засмеялась. Он кивнул, сказал, что еще не закончил и не посоветует ли она, какой краской покрасить крышу терема.
Крышу они докрасили вместе ярко–красной краской. Потом Максим показал Тане незаконченные рисунки. Был тут и малыш Новый год, был престарелый Дед–Мороз, был Иван–царевич. Рисунки Тане очень понравились. Максим настоящий художник! Ей не хотелось уходить, но в классе ее ждали. Вместе они дошли до дверей. Уже взявшись за дверную ручку, Таня спросила:
— Максим, почему ты не захотел заниматься со мной алгеброй?
Она смотрела на него доверчиво, говорила искренне, но Максим нахмурился и сказал уже знакомое:
— Я сам…
И отошел. На Таню он больше не обращал внимания. Она постояла в недоумении и вышла.
Все шло по–прежнему, В классе Таня и Максим не разговаривали, встречаясь утром, еле кивали друг другу. Но когда на алгебре его вызывали к доске, Таня волновалась. Максим отвечал медленно. За это ему снижали оценку. Таня огорчалась больше самого Максима.
Сейчас Таня стояла и думала: идти к Максиму или нет? Лешка ждал.
— Алексей, —сказала Таня, — пойдем вместе, а?
Алексей моргнул и сказал, что пусть лучше Таня идет одна, он ее подождет. Лешка хорошо знаком с Максимом!
Совсем недавно в 4 «А» выпускали стенгазету. После долгих уговоров и пререканий с Симочкой Максим согласился помочь. Он очинил цветные карандаши и начал ими рисовать, но Симочка все ходила вокруг него и жалобно просила, чтобы красками. Она специально для газеты купила замечательные краски в тюбиках. Максим ее не слушал. Симочка залилась горькими слезами. Брат не обращал на нее внимания и, конечно, сделал бы по–своему, но пришла мать. Опа‑то сразу заметила слезы дочки и велела сыну красить красками.
— Ладно, — буркнул Максим, — пусть красками. Но больше меня не просите. Больше не буду!
В это самое время явился помогать Максиму Лешка Кондратьев. Максим был сердит и заставил Лешку мыть кисточки и менять в блюдечках воду. Кондрату это не понравилось. Он сказал, что хочет рисовать, а не заниматься всякой чепухой.
— Делай, что велят, — прикрикнул Максим.
— Хоть одну букву дай покрасить, — клянчил Лешка.
Максим не удостоил его ответом. Тогда Кондратьев самовольно взял карандаш и начал рисовать Кремль.