Выбрать главу

— Это для Анны Васильевны и для вас, мальчишек.

Федя был изумлен. Федя был очень рад. Симочка поняла это по его лучистым глазам. Он сказал:

— Вот это да!

Федю позвала Таня — надо было приколотить большой красивый плакат «Добро пожаловать на наше веселое воскресенье!».

Он приколачивал, Таня подавала гвозди, а Симочка прыгала вокруг них и пела веселую песню, которую тут же сочинила. В песне говорилось, что Максим нарисовал замечательный плакат; который прибил хороший человек Федя Горев, и сейчас начнется веселое воскресенье.

Гости начали сходиться задолго до назначенного срока. Но предусмотрительные хозяева были готовы к встрече. Лешка Кондратьев явился в новой белой рубашке и выглаженном пионерском галстуке. Держался он степенно, зря не смеялся, на болтающих веселых девочек смотрел с явным неодобрением. Миша пришел радостный: бабушка сшила красивый костюм для матросского танца. Уж он станцует его отлично, раз есть костюм! Он сразу же переоделся, надел круглую шапочку с пушистым помпоном.

Коля Сомов пришел с баяном. Наконец прибыли Николай Егорович и Анна Васильевна. Ребята притихли. Тут притихнешь, когда рядом с тобой высокий седой человек в парадном военном кителе, увешанном орденами и медалями. Федя сидел рядом с Лешкой и восхищенно смотрел на отца: «Ты совсем замечательный, папа, и очень мне нравишься», — говорили его глаза.

Николай Егорович рассказывал о своем быстром самолете, на котором за час он пролетает больше тысячи километров. Он попросил лист бумаги и начертил схему управления. Мальчишки окружили Горева, без передышки расспрашивали, как переключить скорость, как идти на посадку, как набирать высоту. Когда девочкам удалось пробиться к Николаю Егоровичу, они стали расспрашивать его о городах, в которых ему довелось побывать. В конце концов Анна Васильевна увела Николая Егоровича, усадила на удобный диван и велела ребятам оставить его в покое.

Таня подала Коле знак. Тот взялся за баян. Миша поправил шапочку, оглядел костюм и вышел на середину комнаты.

Сомов проиграл вступление, первый такт, второй, а Миша все не начинал танца. Коля удивленно взглянул на него.

— Ты чего? — громким шепотом спросила Таня Мишу.

— Места мало, — пробормотал тот.

Раздвинули стулья, убрали тумбочки с цветами, вынесли стол. Снова заиграл Коля веселое «Яблочко». Миша оглянулся на Таню, улыбнулся и сорвался с места.

— Ай да танцор! — воскликнул Николай Егорович, наблюдая, как Миша старательно отбивал чечетку. Услышав похвалу, Миша пустился вприсядку, да так лихо, что чуть не сбил с ног подвернувшуюся Надю Асафьеву.

— Рыжик, — Николай Егорович просительно взглянул на сына, — тряхни стариной — сыграй‑ка северную плясовую!

Все повернулись к смущенному Феде. Как, он умеет играть на баяне? И молчал?!

Коля уже тащит Феде свой баян, Симочка подвигает стул. Нечего делать — придется играть. Но он уже давно не играл.

Федя взял в руки баян и притих, вспоминая песню, что ли-, лась белыми ночами над озером, над лесной поляной, где собирались девушки и парни с гармошкой.

…Вдруг запахло черемухой. Вот они, мокрые от весеннего дождя черемушные белые гроздья заглядывают в окошко. А вот и песня, негромкая, спокойная, донеслась до крылечка, где Федя сиживал с Иванкой длинными летними вечерами. Точно шептались в лесу деревья. Точно мягко похрустывал мох. А вот побежала быстрая лесная речка, бурливая, своенравная. Упала со скалы и бежит дальше. Звенит, смеется…

Звенит, смеется баян, и кажется Феде, что он снова в родном селе…

— Ну, Рыжик, — сказал Николай Егорович благодарно, — удружил, братец. А ну‑ка веселей!

Горев вышел на середину комнаты, и дробно застучали каблуки его сапог, зазвенели медали и ордена на груди. Тряхнул он головой и запел песню о том, как ловили рыбаки рыбу, а молодушки красны девушки их ждали и плели сети.

Ему бурно аплодировали. Он сел на диван, улыбаясь, вытирая платком лоб. Симочкина мать заиграла на рояле старую пионерскую песню про картошку и костер. Анна Васильевна запела, ребята подхватили. Они уселись вокруг Николая Егоровича— на диване, на коврике около дивана. Симочкина мама поглядывала на ребят, и глаза у нее были мечтательные, ласковые. Дочка знала, что мать вспоминает сейчас свою пионерскую юность. Она ведь тоже когда‑то была пионеркой и мечтала у ярких пионерских костров о героическом будущем. Таня незаметно позвала Симочку — пора накрывать на стол.

Вскоре к ним присоединилась мать Симочки. Она кое‑что переставила, кое‑что добавила. Велела Тане поставить на стол вазу с мимозами, которые принес Николай Егорович, Симочке — положить на каждую тарелку бумажную салфетку и после этого разрешила позвать гостей к столу.