Мальчуганы работали очень старательно. Накрепко приколотили оторванные доски. Починили ветхую дверь сарая, расчистили снег во дворе. Ермиловна поверила в конце концов в их искреннее раскаяние и ушла в хату. Но все‑таки поглядывала в окошко.
И вот вколочен последний гвоздь. Осталось сделать самое трудное — попросить у Ермиловны прощения. Это потруднее, чем забивать гвозди в доски, колоть дрова и расчищать снег. Это даже тяжелее, чем слушать ее воркотню и обвинения в самых страшных грехах.
Они вошли в дом, встали у порога и уныло поглядели друг на друга. Кто его знает, с чего начинать, чем кончить…
— Ну? — спросила Ермиловна. — Так вы до вечера простоите. Чего вам еще?
Лешка пробормотал, что ничего особенного. Просто так… И вдруг упрекнул:
— Уж и старого железа пожалели на тепловоз! Все равно выбросите…
Ермиловна рассердилась. Нет, она ничего выбрасывать не будет. Она починит свой самовар и станет из него пить чай.
— Да вы же отравитесь и погибните! Самовар же весь зеленый! —воскликнул Лешка. — Лучше вы нас простите и самовар отдайте нам. По собственному желанию…
— Сначала простите, — попросил Федя, который решил было, что Кондратьев все испортил и бабушка их теперь ни за что не простит.
В это время озорные котята влезли на стол и принялись пить молоко из миски. Ермилов–на кинулась к столу, хлестнула самовольных котят грязным полотенцем. Они спрятались под кровать и осторожно выглядывали оттуда. Лешка не удержался — фыркнул.
Старуха повернулась к мальчишкам. Минуту она задумчиво смотрела на них.
— А про котенка тогда вы врали?
— Врали, — покраснел Федя.
Она покачала головой, опять задумалась. Кондратьев затоптался и осведомился нетерпеливо, будет ли бабушка их прощать.
— Идите, — махнула рукой Ермиловна. — Прощаю… Да самовар уж заберите. Но подсвечников не трогайте — ценные вещи.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Лена едва успела отскочить от учительской, как дверь открылась и вышли Федя с Лешкой. Она постояла в тени, пока мальчишки прошли, и побежала в раздевалку.
Как жаль, что ребята разошлись и некому сообщить такую ужасную новость! Прежде всех хочется рассказать об этом Симочке. Вот на кого променяла она Лену! Вот какой этот Федор!
Но идти к Симочке она не хотела — обиделась на нее.
Лена повертелась в раздевалке, раздумывая, не сообщить ли тете Паше о происшествии.
— Аленушка, чего тебе? — спросила та.
— Ничего, — ответила Лена. — Варежки надеваю… А у нас… — начала она и вдруг запнулась. Вдруг тетя Паша спросит, откуда Лена это знает? Ведь не скажешь, что подслушивала у дверей.
Лена вздохнула и отправилась домой. Было очень досадно, что никто не знает о проделках Горева и Кондратьева. Хоть бы их исключили из школы… Ей их не жалко. Но Анна Васильевна не очень‑то сердилась, а Таня все время только и делала, что защищала мальчишек. Может быть, их уже простили? Может, никто и не узнает об их… их воровстве? Нет уж, Лена постарается, чтоб узнала вся школа, чтобы все их дразнили:
— Воры! Воры!
И Лена, конечно, будет дразнить больше всех.
Ей представились Лешка и Федя с опущенными от стыда глазами, с поникшими головами, молчаливые. Нет, ей их не жалко! Лена сейчас же пойдет к Наде и расскажет ей, откуда Кондрат таскал лом. А его‑то хвалили! Таня даже в пример ребятам ставила.
Лене стало смешно! Что‑то теперь будет говорить Таня про своих любимцев? А бедная Симочка, как ей будет стыдно! Но Лена великодушно ее простит, и снова будут они дружить. Поскользнувшись, Лена падает в мокрый снег. Домечталась! Кто‑то помогает ей подняться, поправляет сбившуюся на глаза шапочку, подает выпавший из рук портфель.
— Спа…
Но Лена не договорила слов благодарности, так и осталась с раскрытым ртом—перед ней стояла Тамара Аркадьевна!
— Ушиблась, девочка? — заботливо спрашивает она.
Лена молчит и не спускает глаз с Тамары Аркадьевны.
«Сказать или нет? Сказать или нет?» — смятенно думает она. А Тамара Аркадьевна уже отходит от нее. Сейчас уйдет и не узнает, что наделал Федор. И ничего ему не будет, ничего…
— Тамара Аркадьевна! — кричит Лена и бежит к ней. — Я вам… я вам… что‑то скажу…
Лена рассказывает быстро, не поднимая глаз.
— Они воры, их даже из школы могут исключить. Их все теперь будут дразнить…
Она еще говорит, а Тамара Аркадьевна уже пошла. Куда это она? В школу?!
— Там никого нет! — отчаянно кричит Лена. — Уроки закончились…
Тамара Аркадьевна вернулась, молча прошла мимо Лены, сумрачная, сердитая. Лена постояла, посмотрела ей вслед и тихонько побрела домой. Она уже раскаивалась в том, что рассказала Горевой про мальчишек. Теперь все узнают, что Лена подслушивала, что разболтала, да еще и приврала. И зачем только встретилась ей Тамара Аркадьевна, зачем помогла ей подняться? Завтра войдет Лена в класс, а все от нее отвернутся, никто не захочет разговаривать с ней.