— Что же ты смотрела?! — отступает потрясенный Алеша. — Федор Степанович сколько раз говорил: нельзя ничего запихивать в нос.
— Меня Ришка бить хотел… Он у крыльца стоял… Ты не ходи к Ришке, Алеша.
Алеша находит Ришку в тайнике.
— Она… она меня оплевала! — поднимает на друга заплаканные глаза Ришка. — Она…
Но Алеша перебивает его и рассказывает про Яшу. Ришка тут же забывает о своей обиде.
— Она все видела! — твердит ему Алеша.
— Она фашистка!!! — решает Ришка.
— Фашистка… — не сразу соглашается потрясенный Алеша, — Фашистка, — уверенно повторяет он. — И мы больше не будем с ней разговаривать. А когда поспеют во дворе абрикосы, мы не собьем ей ни одного!
— Что там твои абрикосы! Мы ей… Я ее…
Ришка не может в пылу гнева придумать наказание, достойного поступка Ларисы.
Вечер они проводят в тайнике. Пробуют играть то в космонавтов, то в мушкетеров. Но игра не клеится. Оба все время вспоминают Яшу. Как‑то там его операция…
— Федор Степанович его вылечит. Вот посмотришь! — то и дело успокаивает себя и Ришку Алеша. Когда он уже лежит в постели и дремлет, звонит телефон. Мать слушает, склонившись над трубкой. Потом тихо, растроганно говорит:
— Спасибо, Старик Хоттабыч! Большое спасибо от всех!
— Он вылечил Яшу?! — вскакивает с постели Алеша. — Я так и знал! — Он бежит к матери и берет у нее трубку, но от волнения ничего не может сказать. Только смеется.
— Леха, ты чего? — раздается в трубке удивленный голос доктора.
— Я радуюсь. Понимаете?
— Понимаю, — соглашается доктор. — Я тоже! — громко говорит он, но тут же смолкает, очевидно, вспомнив, что в детской больнице шуметь нельзя.
Ришка сидит в сквере на скамье и ждет Алешу. От нечего делать Ришка болтает голыми ногами, уже загоревшими на весеннем солнце. Растоптанные сандалии валяются в траве.
Рядом с ним на скамью тяжело опускается седая старая женщина. К спинке скамьи она прислоняет небольшую коричневую палку. На ручке ее вырезана собачья морда. Судя по длинным ушам —охотничья.
Ришка сейчас же придвигается к палке.
— Возьми посмотри, — приветливо улыбается женщина, — сильно истерлась от старости, но рассмотреть еще можно. Ты учишься или ходишь в детский сад?
— Учусь… — неохотно отвечает Ришка. О школе он рассказывать не любит.
— А как ты поживаешь?
Ришка настораживается, исподлобья разглядывает незнакомку. Не похожа ли она на Яшину бабушку? Кажется, нет…
— Поживаю… Ничего себе, — роняет он негромко.
— Давай познакомимся? — дружелюбно предлагает она. — Как же тебя зовут?
Вот этого Ришка совсем не хочет! Чем больше всяких там знакомых, тем больше неприятностей. Он прислоняет палку к скамье и опять болтает ногами. Вдруг пятка его задевает что-то мягкое и теплое. Ришка спрыгивает со скамьи. В траве сидит маленький, черный, как сажа, щенок. Он ворчит, а сердитые глаза его похожи на маленькие пуговки.
— Пес?! —Ришка радуется, словно нашел клад. —А ну‑ка, давай вылезай.
Щенок вылезать не хочет. Он упирается, рычит и даже пытается хватить Ришку за палец.
— Подожди, — заглядывает под скамью незнакомка. — Мы его сейчас уговорим.
Она достает из вязаной старенькой сумочки кусочек сахару и ласково зовет:
— Иди, иди сюда, маленький строптивец.
И строптивец вылезает, тонко тявкнув на Ришку, и берет сахар.
— Ну и трубочист к нам пожаловал! — Незнакомка пожимает крохотную черную лапу. — Здравствуй, Вакса!
— Точно, Вакса! — соглашается Ришка. — Знаете, у меня как раз нет собаки. Я ее возьму.
Мимо мчится на самокате Шим. Он круто тормозит у скамьи и дает позывной звонок: Ришка, сюда!
— Видал?! — Счастливый Ришка вертит притихшую Ваксу. — Нет, ты в глаза ей посмотри. А лапы‑то какие! Ага?!
Ваксу усаживают на самокат и катают по аллее. От страха она закрывает глаза и прижимает к затылку уши.
— Трусовата, — качает головой Шим. Но в глазах его откровенная зависть.
— Мала еще. Ничего, я ее воспитаю.
Когда самокат минует скамью, где была найдена Вакса, Ришка вспоминает про незнакомку.
— А где же…
Он осматривает сквер. Где же она? Кажется, там, у клумбы. Он бежит по скверу и'заглядывает в лицо склонившейся над цветами женщины. Нет… не она.
— Вот какая, — бормочет огорченный Ришка. — Взяла и ушла.
Дома Ришка дает Ваксе молока и делает подстилку из старой фланелевой рубашки. Вакса послушно ложится на подстилку и засыпает. Она ведь маленькая! Она устала!
Ришка смотрит на нее. Все в ней нравится ему: и короткие уши, и тупой черный нос, и мягкие толстые лапы.