Я запретил, запретил себе…
… я закрыл путь в страну рез… и отрубил все связи с Патти.
Нельзя. НЕЛЬЗЯ было так безрассудно поступать: ушла — отпусти. ОТПУСТИ — а не добивай…
Но, я… был глуп. Очень глуп…
Я едва не убил ее и нашего малыша. Я — а ни кто-то иной. Я.
Всё это случилось — из-за меня…
…
(щелкнул замок, несмело дрогнула дверь)
Оливия.
— Привет, Мар. Это — я.
Подкрепиться тебе кое-что принесла.
Наверняка… давно уже ничего не пил…
(она разговаривала непринужденно, ни капли не ожидая каких-либо слов, ответов взамен, с моей стороны)
— Кстати, лимонов тебе притащила.
Как-никак, потребность в витамине С и в железе еще никто не отменял,
… а то задохнешься, как кроль в норке.
В общем, вот…
(стала неспешно выкладывать все передо мной, на стол)
Отвернулся, отвернулся я, уткнулся взглядом в окно.
— И да, вот что еще надумала: наверно, сегодня еще раз приеду — кое-какие вещи свои привезу.
Поживу некоторое время в твоих хоромах.
И займу спальню, ты всё равно… там не спишь.
Каждую ночь,
… ты мне снишься каждую ночь…
Каждое утро я просыпаюсь и испуганно ищу тебя… рядом с собой.
Но сон есть сон — и мечты не имеют материального обличия…
В каждой мелочи, в каждой вещи — я вижу тебя…. твоё отражение.
Ты — со мной, но тебя… рядом нет.
Эта рубашка…. которую я так… люблю и ненавижу, помню…. как носила ты ее. Как часто, после душа, забыв свой халат или какую прочую одежду, одевала именно ее…. и, пристыженная, смущенная, тут же мчала в спальню — исправлять свою ошибку…
Сколько раз потом извинялась за подобный "грех", а я — молчал, улыбался… и тихо сходил с ума, С УМА!… тебя любя…
Всё никак не решусь выбросить ее… Ее — болезненное напоминание… о рае…
Этот рояль, на котором ты так любила бренчать по вечерам…
Эта кастрюлька, которая… я, помню, выпала из твоих рук…. да так треснулась об кафель, что эмаль надщербнулась и появилось черное пятно. О, как по-детски ты тогда расплакалась — а я тебя успокаивал, уговаривал…. что страшного ничего не произошло. Не верила — кляла, ругала, злилась на себя…
А это пиала?… в котором ты так любила остуживать, а затем пить свой чай…
Эта… кровать, на которой ты так сладко спала…
Этот МИР, в котором ты существовала…. но теперь исчезла для меня.
…
На прошлой неделе я нечаянно нашел среди своих вещей… твою заколку.
Не знаю, теперь… она мне кажется святее, чем икона.
Богохульник?
Да, я давно… стал таким.
Я давно… отдал свою душу тебе… Тебе, дьяволица и божество.
Тебе, но ты… ее не взяла.
Исчезла, убежала, в страхе и ужасе. Исчезла.
Ушла…
Вам когда-нибудь перекрывали воздух? Да так, чтобы все равно оставался жив: мучился, страдал, КОНАЛ, но по-прежнему не умирал.
Я попал в ад, и котел мой — вот эта квартира, этот город, этот мир…. где в каждой частице — … отраженье тебя.
Пройдут года, десятилетия, а может и века,
… может, даже… уже давно из моды выйдут такие имена, как Патриция, Марат… исчезнут последний из рода Грэм…
… а мне будет отписано жить и помнить. Знать, что ты была… такая. Была, но ушла.
Ушла от меня… и из-за чего?
Того, что я никак не в силах изменить.
Да, я — вампир. КРОВОСОС. УБИЙЦА.
Но… это — не мой выбор.
И поменять, уйти от этого ни тогда, ни сейчас — я не в физических силах…
— Не хочешь чай пить, тогда так… сожри этот гребанный лимон и выпей дрянной пакет крови! Марат, не беси меня!
(вдруг злобно прорычала Лив и тут же во всей дури ляскнула меня подушкой)
— Отстань.
— Харе ныть! Чертовы людишки! Они были и останутся бренными! А ты мне еще нужен!
Слышишь?!
(вмиг сорвался с места, кинулся к Оливии, застыл в шаге…
не сдержался — дико зарычал в лицо)
— Она — не чертовая людишка! ЯСНО?
— Да, давай еще меня загрызи за это!
О Женье ты тоже так кричал!
— Не сравнивай ту суку с Патти! НИКОГДА!
— Да ты что? Чем она лучше?
— ВСЕМ! ВСЕЕЕЕМ! Она лучше всех нас… вместе взятых!
(нервно сглотнула)
— Ну, спасибо.