— Так и будешь молчать? — он все же встал, загремел посудой и поставил чайник. Оперся о столешницу и смотрел на подругу.
Арсений чувствовал вину и старался задобрить девушку. Конечно, он вчера погорячился. Не стоило ему так на нее кричать. Его оправдывает только то, что он сильно за нее волновался. Еще ревновал, но об этом лучше не думать. Собственно, он полночи и мучился чувством вины, порываясь пойти и попросить прощения.
— Нют — позвал старым детским прозвищем ее Арсений. В душе тут же появилось что-то теплое, оранжево-солнечное и звенящее детским смехом в ушах, но она прогнала это ощущение и только сердито посмотрела на друга. Он выглядел таким трогательно-виноватым, что у нее дрогнуло сердце. Как всегда. Ну не может она на него долго злиться и за теплую улыбку готова простить любую обиду. — Давай рванем на наше место! Купим всякой еды, захватим пледы и будем до вечера валяться на солнышке. Ты посмотри, какое солнце! Такой день пропадает!
Их место. Маленький пруд на окраине города, спрятанный за густо растущими деревьями. Они нашли его случайно, когда осенью отправились на поиски материалов для поделки Ане в школу. И потом ездили они туда вдвоем на велосипедах довольно часто, когда у Арсения еще не было машины. Сколько времени он провели там, устраивая пикники! Плескались в воде, которая едва доходила Ане до плеч, а Арсению до пояса, загорали, после чего у нее прибавлялось не меньше сотни веснушек. Но больше всего ей нравилось валяться на берегу и смотреть на небо сквозь листву деревьев на проплывающие над ними пушистые облака. И мечтать, конечно.
— Плохая идея. Мне домой нужно. И, знаешь, у меня сессия начинается. Столько всего нужно сделать… — Как бы ни была соблазнительна эта идея, она вчера окончательно все для себя решила. Не будет она больше так много времени проводить с Арсением. Как можно забыть кого-то, когда он постоянно перед глазами? — Давай отложим наш спор? Как только все сдам, так сразу… Ты же не против?
Он улыбнулся, соглашаясь. Ане в ту секунду нестерпимо захотелось его ударить. Больно. Со всей силы. Вроде бы она должна радоваться, что все идет, как она и задумала — минимизировать, а лучше исключить общение, но… ее расстроило, что он так легко с этим согласился. Даже с радостью и улыбкой. Ей в тайне хотелось, чтобы он спорил, настаивал, кричал, да хоть что-нибудь сделал бы, а не отпускал ее так легко. И все равно ей, что он не знает, что она задумала, что они видятся сейчас возможно последний раз. Ей хотелось от него другой реакции. Но… она улыбнулась в ответ и отвернулась к окну. Кофе в кружке давно остыл и горчил на языке. Пора.
— Вот и договорились. Я, наверное, такси вызову. Тебе нужно отдохнуть после вечеринки.
Она встала из-за стола и поспешила к мойке, но Арсений встал у нее на пути, взяв за плечи и заглядывая в лицо. И снова ее затопило жаркой волной в ответ на его близость. Ну, зачем он так? Неужели не видит, как мучает ее? Для него это просто прикосновение, а у нее внутри опять жарким пламенем разгорается огонь надежды. Говорят, она умирает последней, но в ее случае, она еще и воскресает от незначительного объятия, ласкового взгляда, улыбки. Такие вот качели «умерла-воскресла» ее достали. Хватит, дурочка, очнись! Ты все решила. В этот раз окончательно.
— Глупости не говори. Я тебя сам отвезу, когда скажешь. — Его задело ее желание поскорее уйти, как будто ей неприятно с ним находиться рядом. Он пытался поймать ее взгляд, но она упорно смотрела куда угодно, но только не на него.
— Тогда вези.
— Не хочешь остаться? Можем кино какое-нибудь посмотреть. — Сделал еще одну попытку к примирению.
Аня, наконец, смотрит на него устало и у него усиливается чувство, что она хочет отделаться от него. Ему не понравился ее взгляд — колючий, холодный. Так она смотрела на него крайне редко. Значит, все еще хуже, чем он думал. Он всерьез ее обидел. Но чем? Что он такого сделал? Волновался за нее.
— У меня проект висит еще с прошлой недели. Если не сделаю, можно смело прощаться с мечтой о дипломе, потому что меня отчислят.
— Малышка, ты злишься? Ну, прости. Погорячился вчера. — Он виновато улыбнулся и прижал ее к груди, ощущая, как напряглось хрупкое тело в его руках. От ее волос пахло кофе и ванилью, и он с удовольствием зарылся носом в мягкие золотистые кудряшки. — Ну, хочешь, ударь меня. Только не обижайся.
Еще разочек вдохнуть родной запах, позволить себе эти объятия, прижаться посильнее. Главное, не разреветься сейчас перед ним. Думала, что ночью выплакала все, а оказалось, что глаза снова наполняются предательской влагой.
— Я не злюсь и не обижаюсь. Мне нужно домой. И если твое предложение меня отвезти в силе, то поехали, нет — возьму такси.
— Поехали, раз так нужно. Только дай мне десять минут привести себя в порядок.
Он ушел собираться и все думал, что что-то не так. Какое-то внутреннее чувство не давало покоя.
В машине она смотрела в окно и отвечала односложно, если он к ней обращался. Смазано как-то попрощалась и быстро убежала домой, как только машина остановилась у подъезда. Аня пролежала весь день, уткнувшись в потолок застывшим взглядом, совсем не ощущая слез на своем лице. Она пообещала себе, что больше не будет плакать из-за Арсения. Да и вообще, не из-за одного парня.
Глава 11
Арсений так и не понял, что же случилось. Почему они с Аней вдруг так отдалились? Они и раньше бывало, ссорились, но в этот раз все было по-другому, как-то иначе. С того самого дня Аня больше не приходит, ссылаясь на страшную занятость по учебе. И это длится уже почти два месяца. Два долгих месяца, когда они и не общаются толком. Два месяца холодных, пустых и коротких телефонных разговоров, после которых у него ощущение, что он навязывается. Два месяца постоянных мыслей о милой рыжей девчонке, по которой он дико, просто до ужаса скучает.
За это время он понял одну простую вещь — он любит Аню. Вот так просто. Любит. Не как подругу или сестру, а как девушку. Прекрасную, добрую, нежную, талантливую и чертовски сексуальную девушку. И он не помнит, когда это случилось. Может, совсем недавно, когда как всегда ждал ее Может, даже еще в детстве, когда она была совсем малышкой, просто он не понимал этих чувств. А потом привык, научился жить с ними. На самом деле совсем не важно, когда он ее полюбил, важно, что она, кажется, совсем не хочет его любви. Он ей стал совсем не нужен. Случилось страшное — они вдруг стали чужими. И все эти годы их знакомства по какой-то нелепой причине вдруг перестали что-то значить для нее.
Один, два, три…
Он считает гудки в ожидании ответа.
Четыре, пять, шесть…
Она ведь часто забывает телефон, а потом долго ищет. Рассеянная, как персонаж детского стихотворения.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Все еще терпеливо ждет ответа. И наверное, лучше поехать к ней домой, но в последний раз ее там не оказалось — то практика, то свидание.
Семнадцать, восемнадцать…
И долгожданное звонкое «привет!» на секунду вышибает воздух из легких. Он так рад ее слышать. Так скучал по этому нежному голосу. По ней.
— Привет, Анюта! — он говорит быстро, словно боится, что она сейчас бросит трубку. На фоне играет веселая музыка и слышны голоса. «Опять гуляет с этим мажором» мрачно думает Арсений. — Как дела?
— Все хорошо. — Голос у нее спокойный и ровный. — А… как у тебя?
— Тоже… Вот позвонил, хотел узнать, как ты. А то у тебя в последнее время вечно нет времени, чтобы встретиться с лучшим другом.
В трубке на несколько долгих секунд повисает тишина, словно она решает, стоит ли вообще с ним разговаривать. А может, чувствует вину. Он надеется на последнее.
— Ты прав, совершенно нет времени. То сессия, то практика. Приходится много работать.