Думы о погоде властно отгоняют сон от людей п на плавучей льдине, и на твердой земле в Ванкареме. Этот крошечный чукотский поселок волей судьбы стал одним из самых известных мест в мире. Население его удесятерилось в эти апрельские дни. Челюскинцы нашли времен шли приют в специально поставленных для них ярангах. Летчиков поместили в единственный здесь дом-факторию. В маленькое помещение мы набились как сельди в бочку.
Я ворочаюсь с боку на бок. Рядом на полу в такой же меховой «упаковке» лежит Каманин. В тесноте мы с трудом влезли в спальные мешки. Лишь худощавый Каманин легко нырнул в меха. Он самый молодой из нас.
— Николай! — прошу я его. — Расскажи что-нибудь! Может, под разговор скорей уснем. А знаешь, как важно отдохнуть перед полетом?
— Знаю! — отзывается Каманин, высовывая из мешка свою крутолобую, вихрастую голову. — А что рассказать?
— Про свою жизнь!
— Что мне рассказывать о себе?.. Год рождения 1908. Происхождение? Сын сапожника и ткачихи. Образование? Девятилетка. Специальное образование? Военная летная школа. Партийность? Член ВКП(б). Род занятий? Служу в Особой Краснознаменной армии. Вот и все.
— Ты мне не анкету заполняй, а биографию свою расскажи.
— А ее у меня пока нет. Биография моя только начинается…
Десять лет — разница в возрасте у меня и Каманина. Это и мало и много. Мало — потому что не помешало нам в одном строю выполнять ответственное задание Родины. Много — потому что из-за этой разницы дорога в авиацию для меня была значительно трудней и длинней, чем путь Николая Каманина. На то, на что Молокову и мне понадобилось по восемь-десять лет, у Каманина ушло два-три года. Мы шли от сохи к штурвалу самолета. Юноша, выросший уже в советские годы, прямо из средней школы пришел в летное училище.
Что стало бы с ним, если бы не было Великого Октября? Возможно, его постигла бы участь отца. Тот с утра до вечера сидел в полутемной каморке, сучил дратву, латал обувь для жителей заштатного, пыльного городишка Меленки.
Во время первой мировой войны отец перешел работать в сапожную артель, выполнявшую заказы для армии Здесь уже стучали не один, а десяток молотков. Но это была только внешняя сторона жизни Каманипа-старшего. Лишь после февральской революции выяснилось, что тихий сапожник еще в начале войны стал активным членом Коммунистической партии. В 1919 году он заболел сыпным тифом и умер.
Коля рано был предоставлен самому себе. Его мать — ткачиха на текстильной фабрике — работала в разных сменах. Воспитанием сына заниматься ей было некогда. Колю воспитывала советская школа.
Естественно, что школьник не думал о «карьере» холодного сапожника, перед ним, как и перед всеми детьми, открылась широкая дорога. Хотелось посвятить свою жизнь чему-то большому, важному, нужному людям, а чему — он, не знал. Все решил вывешенный в школе плакат, на котором был изображен самолет над призывом вступать в Общество друзей воздушного флота. Коля Каманин тут же отдал в качестве вступительного взноса полтинник, полученный от матери на завтраки. Он стал членом ОДВФ. Это добровольное общество затем влилось в Осоавиахим, а позднее было преобразовано в ДОСААФ. Кто мог думать, что через двадцать три года школьник из маленького русского городка станет председателем Центрального совета ДОСААФ, наставником советских космонавтов. Конечно, меньше всего сам Каманин. Но мечта стать летчиком зародилась именно тогда.
— Трудно ли мне было стать летчиком? — сказал как-то Николай Петрович. — Нет! Если были трудности, то лишь те, которые я сам создавал. Торопился очень, не терпелось…
Собрав документы, юноша отправил их в отделение ОДВФ с просьбой направить его в летную школу. Месяц, другой, третий. Нет ответа… Потом кто-то догадался: