Лишь через пятнадцать часов после посадки к ним подошел пароход, с которого заметили сигналы Нагурского. Матросы доставили па берег бензин и машинное масло.
Начался второй арктический полет. Закончив разведку, Нагурский сел у Архангельской губы и восемнадцать часов ждал плывший за ним пароход «Андромеду».
На другой день разразился шторм. Гидроплан беспомощно прыгал на волнах, с силой ударявших в скалистые берега. Белые «барашки» перекатывались через поплавки машины. Необходимо было немедленно закрепить самолет па стоянке. Нагурский был в это время на пароходе, бросившем якорь довольно далеко от берега. Капитан, не советовал опушать шлюпку — шквальный ветер мог опрокинуть ее. Но летчик настоял на своем и вместе с четырьмя смельчаками матросами добрался до прибрежных скал. Самолет был спасен.
Нагурский совершил еще несколько полетов над льдами в надежде обнаружить экспедицию Седова. В один из таких полетов на высоте пятисот метров внезапно отказал мотор, но летчик, спланировав, блестяще посадил самолет в открытом море. К нему на помощь приплыла шлюпка с «Андромеды», гидроплан был взят на буксир и доставлен к берегу.
Через несколько дней к «Андромеде» подошел пароход «Герта». Капитан сообщил, что видел «Святого Фоку», идущего в Архангельск.
Работа спасательной экспедиции закончилась. Гидроплан был разобран и поднят на борт.
Так проходил первый полет в северных широтах, доказавший, что летать там можно и нужно.
Отважный русский летчик Нагурский предвидел значение авиации в изучении арктических просторов. Еще в 1914 году он выдвинул проект перелета через Северный полюс в Америку. Он предложил на пути от острова Рудольфа к полюсу создать три базы, привезти на каждую по два самолета, горючее, продовольствие. Три такие же базы он предлагал организовать и по ту сторону полюса. Двадцать три года спустя советские летчики совершили перелет, о котором мечтал Нагурский, но обошлись без всяких промежуточных баз — новая техника позволила это.
О дальнейшей судьбе отважного русского летчика долгое время точно не знали. Предполагали, что он погиб во время первой мировой войны, вступив в бой с тремя немецкими самолетами.
В двадцать девятом томе Большой советской энциклопедии в заметке, посвященной Нагурскому, указаны годы его жизни: 1883–1917.
И вдруг в 1956 году выяснилось, что Нагурский жив.
Он приехал в Москву из Польской Народной Республики по приглашению Главсевморпути и побывал у меня в гостях. От него мы и узнали, что произошло…
За воздушным боем наблюдали с береговой базы и видели, как самолет Нагурского рухнул в воду Рижского залива. Донесение о гибели отважного пилота было тотчас же отправлено высшему командованию, а письмо с печальной вестью — его родителям. Однако это было преждевременно. Два часа летчик и механик подбитого гидросамолета провели в ледяной воде, держась за обломки своей машины. Их заметила и подобрала русская подводная лодка. А тем временем рапорт о гибели штабс-капитана Нагурского был подшит к его личному делу. Этот наспех составленный документ и ввел в заблуждение тех, кто много лет спустя заинтересовался судьбой первого полярного летчика.
Есть в энциклопедии еще одна ошибка. Оказывается, Нагурского зовут не Иван, а Ян. В царской армии польское имя Ян переделали на русское Иван.
После госпиталя Нагурский поехал на родину, в Варшаву, чтобы повидаться с родителями. Грянула революция, и русский военный летчик застрял в Польше. Не желая идти в армию воевать против молодой Советской республики, Нагурский скрыл, что он офицер, и стал работать инженером на сахарном заводе. Пригодилось его техническое образование.
— Мы долго смеялись с женой, — рассказывает Ян Иосифович, когда недавно прочли случайно попавший к нам том энциклопедии, и, конечно, написали письмо в Советский Союз.
Первый полярный летчик рассказал мне много интересного.
Оказывается, он был курсантом Гатчинской авиационной школы в то самое время, когда туда поступил Нестеров. Нагурскому нередко поручали летать с новичками, он поднимал в воздух будущего творца «мертвой петли». Они вместе окончили школу, и на празднике лучшие выпускники Нестеров и Нагурский, поднявшись в воздух, демонстрировали перед публикой немногочисленные в те времена фигуры пилотажа. За этим полетом наблюдал ученик реального училища Борис Чухновский — человек, которому потом довелось продолжить дело, начатое Нагурским.