Елена от души рассмеялась. Она попыталась показать девушку, о которой говорила, широко раскрыв добрые маленькие глазки. Казалось, она училась так делать, чтобы у неё получалось.
Рассказ о служанке успокоил Эмилио. Чтобы освежить в памяти свои сомнения, он рассказал, что был в этот день на кладбище. И действительно, все его сомнения сразу разрешились, потому что безо всяких колебаний синьора сказала:
— А я больше не хожу на кладбище. Я не была там со дня смерти вашей сестры.
Затем она заявила, что больше не борется со смертью:
— Кто мёртв — тот мёртв, и утешиться могут лишь живые.
Синьора Елена добавила без горечи:
— К сожалению, это так.
Она рассказала, что лишилась очарования своих воспоминаний после пребывания у постели Амалии. Могила сына больше не давала ей того волнения, что расстраивает и обновляет.
Синьора рассказывала мысли самого Эмилио, не более того, к тому же она сделала следующее заключение, процитировав нравственную аксиому:
— В нас нуждаются только живые.
Они снова заговорили о Джованне. Она была больна, а Елена помогла ей и спасла. Джованна встретилась с Еленой во время этой самой болезни. Когда же девушка выздоровела, синьора Елена поняла, что её сын ожил в Джованне.
— Она мягче, добрее, признательнее, о, такая признательная!
И даже новая привязанность девушки заботила Елену и доставляла ей боль:
— Джованна была влюблена…
Эмилио больше не слушал её. Он был всецело занят решением серьёзной проблемы. Уходя, он уважительно попрощался у двери со служанкой, которая была похожа на него в манере спасения от отчаяния.
— Странно, — подумал Эмилио, — кажется, что одна половина человечества существует для того, чтобы жить для себя, а другая для того, чтобы посвятить свою жизнь другим.
Брентани сразу мысленно вернулся к своему конкретному случаю:
— Возможно, Анджолина существует только для того, чтобы жил я.
И Эмилио спокойно погрузился в свежесть ночи, которая сменила душный день. Пример синьоры Елены доказал ему, что он в своей жизни ещё может найти повседневный хлеб, смысл существования. Эта мысль занимала его какое-то время, при этом он забыл все составляющие его ничтожной жизни. И Эмилио верил, что в тот день, когда захочет, он сможет сразу обновить свою жизнь.
Однако первые попытки это сделать Брентани не удались. Он снова попытался заняться искусством, но не получил от этой затеи никакого вдохновения. Эмилио пробовал сблизиться с женщинами, но нашёл их не стоящими внимания.
— Я люблю Анджолину! — подумал он.
Однажды Сорниани рассказал ему, что Анджолина сбежала вместе с банковским кассиром-мошенником. Это событие стало скандалом городского масштаба.
Новость горько разочаровала Эмилио. Он сказал себе:
— Это моя жизнь сбежала.
Однако, напротив, на какое-то время бегство Анджолины вернуло его к полноценной жизни, стало самой живой бедой, из всех им пережитых. Он снова мечтал о вендетте и любви, как в первый раз, когда бросил её.
Эмилио пошёл к матери Анджолины, когда его досада утихла, как однажды пошёл к Елене, когда возникла опасность забыть Амалию. Этот визит поверг Эмилио в такое состояние души, когда он как никогда стал нуждаться в новом импульсе. Всё это случилось в рабочее время, и для Эмилио стало нестерпимо оставаться в конторе.
Старуха приняла его с привычной вежливостью. Комната Анджолины немного изменилась, из неё исчезли все безделушки, что были собраны Анджолиной в течение её долгой карьеры. Не было даже фотографий, которые теперь, наверное, украшали стены какой-нибудь комнаты в другой стране.
— Так она сбежала? — спросил Эмилио с горечью и иронией.
Он наслаждался этим моментом так, как будто разговаривал с Анджолиной лично.
Старуха Дзарри опровергла слова Эмилио о том, что Анджолина сбежала. Она уехала к родственникам, которые живут в Вене. Эмилио не стал спорить, но вскоре, уступив своему жгучему желанию, снова заговорил обвинительным тоном. Он сказал, что всё предвидел, пытался исправить Анджолину и приучить её к правильной жизни. Но это ему не удалось, и он был обескуражен. Тем хуже для Анджолины, которую он бы никогда не бросил, если бы она относилась к нему иначе.
Потом Эмилио уже не смог бы повторить все эти важные слова, что слетали с его уст в этот момент, но, наверное, они были очень убедительны, так как синьора Дзарри принялась рыдать, а затем повернулась и вышла. Эмилио проследил за ней взглядом, немного удивлённый произведённым эффектом. Рыдания старухи определённо были настоящими, они сотрясали её всю и даже мешали идти.