Она положила пистолет на сиденье и сказала пленникам:
– Убирайтесь. Сейчас. Я скажу, вы меня сбили с ног и убежали.
Бонни посмотрела на губернатора.
– Твой шанс, девочка, – сказал Сцинк.
– А вы?
Губернатор покачал головой:
– Я обещал Джиму.
– Это еще кто? – спросила Эди.
– Тогда, похоже, мы остаемся, – сказала Бонни.
Сцинк попытался ее уговорить:
– Позвонишь Августину, скажешь, что с тобой все в порядке.
– Нет.
– И мужу позвонишь.
– Нет! Только когда все закончится.
Эди разозлилась. С ними никаких нервов не хватит. Щелкунчик прав, они чокнутые.
– Чудненько, – сказала она. – Оставайтесь, раз вы такие недоумки, а я сваливаю.
– Отличное решение, – одобрил Сцинк.
– Скажете, я ушла в туалет.
– Запросто, – обещала Бонни.
– Мол, у меня месячные, и все такое.
– Сделаем.
Сцинк подался вперед:
– Не оставишь мне револьвер?
– С удовольствием, – сказала Эди.
Может, этот улыбчивый пристрелит Щелкунчика. Не считая синяка на правой груди, у нее сорок семь тысяч причин не расстраиваться по этому поводу.
Эди хотела передать оружие, но Сцинк вдруг отмахнулся и сказал:
– Хотя, если подумать…
Эди обернулась, и у нее перехватило дыхание. К стеклу прижалась мокрая физиономия Щелкунчика. С расплющенным носом и изуродованным ртом – вылитая горгулья.
– Соскучилась, крё-ооошка? – пропел Щелкунчик. Его бледные губы извивались по стеклу, как ленточные черви.
Джима Таила подмывало вызвать подмогу, но это положило бы конец тщательно оберегаемому отшельничеству губернатора.
Они давно условились: никакой кавалерии, если нет угрозы для невинных людей. Джим раздумывал, можно ли считать туристку невинной жертвой. Ее и Сцинка уже могли убить.
Тайл угрюмо смотрел на машины, мчавшиеся по автостраде под проливным дождем, и снова корил себя, что позволил эмоциям возобладать над рассудком. Бренда осталась жива. Следовало возблагодарить бога и успокоиться.
А он не угомонился. И губернатор легко получил от него номер машины.
– Борьба с паразитами, – так выразился Сцинк, когда они покидали больницу. – Сотворивший это с миссис Рорк – представитель нежизнеспособного вида. Генофонд не нуждается в его услугах. С этим согласился бы и сам Дарвин, разве нет?
Патрульный лишь попросил его быть осторожнее.
– Джим, нас окружают говнюки мутанты. Посмотри, что они сделали с Флоридой.
– Номера могли снять с другой машины, – ответил полицейский из холодной дали своих мыслей. – Тогда это тупик.
Губернатор высвободился из крепкой хватки друга.
– Они превращают край в выгребную яму. Одни с оружием, другие с портфелями – все они преступники.
– Борьба с паразитами.
– Мы делаем что можем.
– Будь осторожен, капитан.
Губернатор сверкнул жемчужной улыбкой кинозвезды, благодаря которой победил на выборах. И Джим его не удержал – дал отправиться на поиски черного джипа.
Который сейчас поливало дождем перед мотелем «Райские Пальмы». В машине сидели три человека, и Джим надеялся, что двое – это Сцинк и Бонни.
Внимание патрульного привлек темный силуэт на шоссе.
По обочине торопливо шел высокий мужчина. Он странно кренился, точно ему тяжело идти прямо, не выходя на проезжую часть.
Мужчина вздрогнул, когда ему в лицо ударил свет фар встречного бензовоза.
Теперь Джим хорошо разглядел скособоченную челюсть.
Человек прошел под яркой вывеской мотеля, приблизился к джипу и склонился к окошку. Потом обежал машину и сел на место водителя. Из выхлопной трубы вырвался дымок, мигнули стоп-сигналы.
– Приехали, – сказал Джим и запустил двигатель.
Ночь вдруг взорвалась сине-белыми вспышками.
В этот момент Щелкунчик сдавал джип задом, пофыркивая насчет того, что случилось с Авилой:
– Козел сиганул с моста! Ты бы видела… Эй! Что за черт?
Повсюду вспыхивали яркие огни, отражаясь в лужах, на коралловых стенах мотеля и кронах пальм. Щелкунчик сбросил скорость на нейтраль:
– Легавые, зараза!
– Не может быть! – сказала Эди, понимая, что он прав.
К джипу приближалась фигура в сером. Щелкунчик опустил стекло: здоровенный патрульный, да еще чернокожий. Его машина стояла поперек дороги, блокируя выезд.
Подгоняемые страхом, мысли разбегались в пьяной голове Щелкунчика: Господь всемогущий! Маменьку с папенькой кондратий бы хватил, узнай они, что меня уделал черножопый! Особенно маменьку.
Щелкунчик мгновенно все понял: полицейская баба выжила либо успела рассказать о нападении, сообщив приметы джипа и, наверное, его самого.
Вот тебе и черная власть.
Знал же, что после происшествия с бабой нужно бросить джип. Загнал бы тачку в ближайший канал, и все дела. Но как же хороша тут стереосистема! Реба, Гарт, Хэнк-младший [72] никогда еще так классно не звучали. Всю жизнь Щелкунчик мечтал о приличных динамиках в машине. Он оставил джип из-за потрясающего стерео, и вот теперь приходится расплачиваться.
Сучий здоровяк ниггер приближался к машине, вытаскивая пистолет.
Одноглазый потрепал Щелкунчика по плечу:
– Вылазь, шеф.
– Чего?
– Я бы вышел.
– Все, – пробормотала Эди. – Влипли.
– Заткнись! – заорал Щелкунчик.
Он схватил с сиденья пистолет и через окно выстрелил в полицейского, умудрившись попасть ему в грудь. Тот рухнул навзничь, подняв из лужи тучу брызг.
– Спокойной ночи, ниггер!
Сцинк остолбенел, Бонни и Эди завизжали. Щелкунчик врубил скорость и, сжигая покрышки, рванул с места.
– Вида-али? – вопил он. – Один выстрел, один коп! Эге-ге-гей! С одного выстрела!
В багажном отсеке Августин привстал на колено. Упер в плечо короткий приклад ампульного ружья и прицелился в неровную кромку волос на шее Щелкунчика. Августин изумился, когда Сцинк вдруг обернулся и пихнул его на пол.
И тут испарилось заднее стекло джипа.
В этот момент Щелкунчик, сосредоточенно нахмурившись, объезжал патрульную машину, залитую светом, будто карнавальная платформа на Марди-Гра. [73]
Бандит резко пригнулся и посмотрел в зеркало заднего вида. Чернокожий лежал в луже, в его гуляющей руке дымилcя пистолет. Потом патрульный обмяк, и Щелкунчик зареготал.
Джип выскочил на шоссе и пошел юзом на мокром асфальте. Эди Марш сгорбилась, как старая монахиня, и рыдала, закрыв лицо руками. Сцинк притянул Бонни себе на колени, уводя с линии огня. Августин, прижавшись к дверце багажника, тихонько смахивал с себя осколки стекла.
Щелкунчик, одурев от «мидолов», виски и криминального адреналина, орал во все горло:
– Видали, как я уделал ниггера? Я его уделал!
Ночь урагана Кристоф Мишель провел в безопасной и приятной атмосфере Ки-Уэста. На следующий день Кристоф включил телевизор, и его скрутил ужас, когда в разбомбленных останках он узнал район дорогих домов, называвшийся «Фронтоны Залива». Строительство здесь вела компания «Индивидуальное Жилье "Зенит"», которая не только наняла Кристофа Мишеля главным проектировщиком строительных конструкций, но и превозносила в рекламных проспектах его вселенские достоинства. Мишель служил в одной из старейших во Франции строительных фирм, которая не слишком энергично противилась его уходу. Однако возведение индивидуальных домов, способных выдерживать тропические циклоны, было одной из тех сфер, в которых Мишель совершенно не разбирался. Новый работодатель заверил его, что это пустяки, и выслал «Федеральным Экспрессом» экземпляр «Строительного кодекса Южной Флориды», весивший несколько фунтов. Кристоф Мишель пролистал его в самолете из Орли в Майами.
Дела в «Зените» пошли хорошо, едва он понял, что в списке корпоративных приоритетов удешевление работ стоит выше, чем обеспечение структурной цельности. Чтобы оправдать абсурдно завышенные цены, компания провозгласила «Фронтоны Залива» «первым поселком Южной Флориды, которому ураганы нипочем». Позже Мишель размышлял, что «Титаник» тоже объявляли непотопляемым.
73
Марди-Гра (вторник на Масленой неделе) – праздник в Новом Орлеане и других городах Луизианы, с красочным карнавалом, балами и парадами ряженых и джаз-оркестров.