Я хлопнул себя по лбу и вытащил из кармана конверт.
— Хоро-ош, — скептически протянул Игорь, отрезая две карточки. — Что они там тебя — под дулом револьвера фотографировали?
Северина я обнаружил в отделе технической литературы. Он углубленно изучал «Основы агрохимии».
— Топай полегоньку через служебный вход к машине, — тихо сказал он мне, не отрываясь от своего увлекательного чтения. — Там встретимся.
На этот раз Стас, слава Богу, спрятал машину в тень, хотя, вероятно, им руководили отнюдь не соображения моего удобства.
— В диспетчерской нет — выходной, — с ходу начал он, едва мы залезли внутрь, — дома тоже никто не берет трубку.
Очень может быть, что болтается тут. Но вот беда, в лицо мы его не знаем. Какие будут предложения? Я пожал плечами.
— Пойду опять толкаться возле покупки, что же еще? Авось сойду там теперь за своего.
— Мудро, — одобрил Северин. — У меня возникла та же идея… час назад. Поэтому я тут для тебя кое-что организовал.
Он полез под сиденье и вытащил оттуда красивую, всю в заклепках, нашлепках, «молниях» и карманчиках спортивную сумку. Со словами «будешь у нас, Шурик, не хуже других» расстегнул ее и стал извлекать одну за другой старинные книжки в роскошных кожаных переплетах.
— Ты где это все взял? — ахнул я.
— Можешь быть спокоен, не украл, — отвечал Северин. — Помнишь пианисточку, к которой я Комковского посылал? У нее папаша — профессор консерватории в четвертом поколении. Хорош бы я был — звонить туда по твоему совету! — добавил он саркастически.
— Когда ж ты успел? — поразился я.
— Вчера вечером. Позвонил, а она меня домой пригласила. Ну с папашей мы сразу сошлись — душа в душу. Он только одного не любит: про музыку говорить. Так это и я не люблю.
— Тебя там не женят? — спросил я подозрительно.
— Ты что? — обиделся за новых знакомых Северин. — Интеллигентные люди! Да и потом, нужен я им… со своей специальностью…
— Книжек тебе, во всяком случае, отвалили по-родственному, — заметил я с легкой завистью. Как это у Северина получается, что его с первой минуты начинают любить все: от домработниц до профессоров консерватории. Не говоря уж про пианисток. — Тут небось на тысячу рублей.
— На тысячу не на тысячу, — сказал Северин, — а постарайся не потерять.
Я ему хотел расписку написать, так мы чуть не поссорились. Почти что семейный был скандал.
Я упаковал книги обратно и собрался вылезать из машины.
— За мной не смотри, — напутствовал меня Стас. — Я буду все время в поле зрения. Если найдешь Джима, постарайся отвести его зачем-нибудь в сторону и перевесь сумку с правого плеча на левое.
Мне повезло. Видимо, по раннему времени большого потока сдающих еще не было, поэтому товароведы и перекупщики — все томились бездельем. Я издалека приметил своего горбато-носатого приятеля, но подходить не стал, сразу направился к покупке и начал быстро выкладывать книги на стол.
Мой неожиданный рейд по тылам достиг цели: никто из коршунов не успел на меня спикировать, перехватить по дороге, и теперь они барражировали на расстоянии, бросая на меня и на мои книги плотоядные взгляды. Впрочем, по тому, как вспыхнули и округлились глаза у двух товароведов, я понял, что Северин, видимо, хорошо объяснил своему музыкальному профессору задачу, а тот жаться не стал — выдал самое лучшее. Я и сам только теперь рассмотрел книги как следует. Почти все это были исторические сочинения. Три тома некоего А. Брикнера в роскошных, тисненых, с золотым обрезом, переплетах: «История царствования Екатерины II», томик Ключевского «Жития святых как исторический источник», что-то Костомарова. Последних двух мне даже приходилось читать, и я подумал, что это совсем неплохо — быть интеллигентом в четвертом поколении. То, что я робко выискивал на полках университетской библиотеки, у него с раннего детства стояло в доме.
Товаровед, пожилая строгая женщина в очках, деловито листала засаленные от частого употребления страницы каталога, перебирала карточки в ящиках, сдержанно советовалась с коллегами и называла цену, всегда трехзначную. Я с достоинством кивал, не то благодаря, не то соглашаясь.
— Будете сдавать? — небрежно спросила она под конец.
— Буду, — ответил я решительно, краем глаза отметив, как буквально задергались парящие неподалеку зрители.
— Паспорт давайте, — сказала товаровед, придвигая к себе пачку квитанций.
— Не захватил, — огорченно развел я руками. И спросил наивно: — А без паспорта нельзя?
— Вы что, первый раз, что ли? — неприязненно поинтересовалась товаровед, строго блеснув стеклами.
— Забыл, надо же, забыл, — корил я сам себя, укладывая книги в сумку. — Завтра обязательно с паспортом приду!
Едва я отошел на несколько шагов, ко мне подскочил носач. По тому, что никто не составлял ему конкуренции, я понял, что он по причине нашего «старого знакомства» уже заявил своим товарищам на меня права.
— Пойдем поговорим, — сказал он мне, не поднимая головы, косясь на товароведов, которые в свой черед смотрели на него нехорошими глазами. — Я у тебя без паспорта все куплю.
— Да брось, — ответил я развязно. — Есть у меня паспорт, не беспокойся. Ты что думаешь, я сдавать хотел? Пусть застрелятся! Надо же было цены ваши московские накнокать. Понять, от чего толкаться.
— А, — протянул он то ли с разочарованием, то ли с облегчением. — Так ты приезжий. А я смотрю: совсем человек с глузду съехал — такие книги в таком виде сдавать. Что ты хочешь-то за них? — добавил он уже по-деловому.
— Мне бабки не так нужны, — ответил я решительно. — Мне обмен нужен. У нас в Риге такого вот навалом, а того, что надо, — нет.
— Чего тебе надо? — спросил он, мгновенно делая стойку, как мой Антон, почуявший запах печенки.
— Запрещенные и изъятые восемнашки и девятнашки, — начал я, употребляя за неимением лучшего жаргон торговцев картинами и иконами, но мой собеседник, кажется, понимал меня прекрасно. — Потом прижизненные, вообще всякие автографы… — В ход шел весь набор интересов Николая Ивановича Потапенко.
Носатый сник. Его личный интерес ко мне явно утрачивался, но на смену ему приходило профессиональное уважение.
— Это тебе с Историком надо похрюкать. Или с Козловым. Такие вещи, знаешь, каждый день на дороге не валяются.
— А вот мне ребята в Риге про Джима какого-то говорили, — заметил я.
— Про Джима? — удивился он. И сказал презрительно:
— Да у него бабок и современную библиотеку взять, не всегда хватает. Вечно бегает, ищет кого-нибудь в долю. Сейчас все больше Лошадь его туда-сюда гоняет. Вот, — оживился носач. — С Лошадью тоже можно. — Они тут оба с утра крутились, а теперь делись куда-то, небось смотреть чего-нибудь поехали. Скоро вернутся. Познакомить вас, что ли? — Он явно прикидывал, можно ли сломить с меня за посредничество.
— Познакомь при случае, — сказал я равнодушно, давая понять, что в принципе обойдусь и сам. — Я долго здесь еще пробуду.
Побродив около часу по Дому книги с тяжелой сумкой на плече, потолкавшись на покупке в безуспешных попытках опередить более удачливых и сноровистых перекупщиков, я начал приходить к выводу, что термин «нетрудовые доходы» дает в этом конкретном случае не совсем верное представление о сути дела. Это был труд — да еще какой! За один только моральный климат любой профсоюз объявил бы это производство вредным. Работа была связана с постоянной опасностью в любую минуту быть униженным, оскорбленным, даже раздавленным общественным презрением со стороны сдатчиков, товароведов или просто доброхотов из публики. Но игра, видимо, стоила свеч. Доходы, называй их нетрудовыми или, по-старинному, неправедными, оправдывали любые издержки. Я видел, как тихо ликовал мой носогорбый дружок, откупив у недошедшей до товароведов растерянной близорукой женщины стопку потрепанных книжек. Верхней в стопке лежало первое издание «Конармии» Бабеля… Двое коршунов, среди них вчерашний блондинчик, прячущий за светозащитными стеклами свои глаза, прямо от входа завернули развязного красномордого парня с авоськой, где книги лежали вперемешку с пустыми бутылками. В окно я мог наблюдать, как они все вместе сели в блондинову машину и укатили, надо думать, брать библиотеку. Я смотрел вокруг и думал о Троепольской. Думал о том, что десятки, сотни, тысячи видели то же, что она. Ругались, возмущались, стыдили, гоняли конкретного спекулянта и перекупщика. И никто как будто не видел в этом проблемы.