Пересекая пешочком дорогу, я краем глаза видел, что оба вышли из машины и стоят перед дверью старого двухэтажного особняка. Я не просто шел, я медленнейшим образом прогуливался и поэтому, прежде чем угол противоположного дома скрыл их от меня, я увидел, как дверь особняка открылась, поглотив лысого Глобуса вместе с его лохматым спутником.
Так. Я привел в порядок нервы, торопиться стало как будто незачем. Выждав на всякий случай еще несколько минут, я двинулся к особняку. «Волга» чернявого стояла здесь не одна, а в компании. Вдоль тротуара выстроились десятка полтора «Жигулей», пара «мерседесов», «вольво» и «тойота» — все с частными московскими номерами. Я шел по противоположной стороне переулка и, когда до двери оставалось шагов двадцать, увидел над ней скромную вывеску: «КООП». А рядом трогательное название: «Кафе „РОСИНКА“». И ниже совсем уж небольшую табличку:
«Семейная гостиница „Уют“». Опустив глаза, я заметил, что на самой двери тоже имеется надпись. Выполненная на толстом листе меди, она производила впечатление отнюдь не временной, а, наоборот, намекала, что выполняет здесь постоянную функцию: «Мест нет».
Я перешел дорогу и остановился перед этой дверью. Обитая сталью, с квадратным окошком посередине, она больше напоминала вход в банк, чем в предприятие общепита. Поискав глазами, я обнаружил сбоку кнопку звонка и надавил на нее. Почти тотчас же открылось окошко. В нем показалось лицо, и лицо это мне не понравилось. Плоское, как будто по нему проехались асфальтовым катком, с приплюснутым носом, с узкими глазами под скошенным лбом, тонкими ломаными губами и тяжелым, как амбарный замок, подбородком.
— Чего? — коротко спросил меня обладатель всех этих замечательных черт.
— Командир, — сказал я, демонстрируя перед окошком зажатую в руке пятерку, — жрать охота. Я один, приткнусь там где-нибудь, а?
Ни один мускул у него не дрогнул, когда, даже не взглянув на деньги, он так же коротко ответил:
— Все занято, — и захлопнул окошко, чуть не прищемив мне пальцы.
Ай да кооперативное кафе «Росинка»! Знатного завело себе швейцара! Строг, неподкупен. Может, у него еще есть какие достоинства?
Я оглядел фасад особняка и только тут обратил внимание, что все до единого окна занавешены тяжелыми велюровыми шторами. Странный дом, странное кафе, странный швейцар. Метрах в двадцати по ходу чернела низкая арка, ведущая, вероятно, во двор. Если крепость не удалось взять фронтальным штурмом, попробуем обойти ее с тыла.
Двор был как двор. Во втором эшелоне стояла длинная, облупившаяся от времени четырехэтажка. Пара корявых дряхлых тополей. Скамейка с тремя старушками. Пустынные качели. Одинокий карапуз в центре песочницы. Идиллия. Вот если бы только и с этой стороны все окна не были плотно завешены…
Всякое кафе, рассуждал я, должно иметь задний вход для подвоза продуктов. Если это, конечно, кафе. Ну а если нет, тогда оно тем более должно иметь задний выход.
Передо мной были три двери. Но муки выбора я был лишен: подергав первые две, я убедился, что они заперты. Третья дверь открылась. Я осторожно просунул голову внутрь и увидел довольно мирную картину: штабеля ящиков с пустыми бутылками, какие-то металлические лотки, подносы и бидоны. Прямо передо мной уходила вниз, в подвал, крутая железная лестница. Слева за поворотом что-то шипело и гремело, оттуда пахло готовкой. Направо вел узкий, плохо освещенный коридор, из которого доносилась далекая, приглушенная музыка. Я решительней приоткрыл дверь, шагнул за порог, еще раз огляделся, принюхался, прислушался и выбрал путь направо.
Коридор оканчивался еще одной дверью. Я ее распахнул и попал в небольшой предбанник, что-то вроде комнатки вахтера с канцелярским столом посередине. За этим столом сидел, задрав на него ноги, молодой широкоплечий парень с розовощеким лицом. Следующая дверь была за его спиной. Я с ходу хотел обогнуть его, но не тут-то было. В мгновение ока он спустил ноги на пол и оказался передо мной. Росту в нем было не больше, чем во мне, но видневшиеся из-под коротких рукавов рубашки мускулы говорили, что это хорошо тренированный спортсмен.
— Куда? — спросил он, и я подумал, что здесь, как видно, весь персонал разговаривает исключительно односложными предложениями.
— На кудыкину гору, — ответил я как можно небрежнее, делая еще одну попытку обойти его с фланга.
Он отступил на шаг и вдруг ловким движением извлек из-под стола резиновую милицейскую дубинку. Я понял, что увертюра окончилась. Если это боксер или каратист, мне голыми руками с ним не справиться.