После всего этого я вернулся домой и обнаружил перед подъездом «вольво», на которой обычно ездит Черкизов-второй. Мы с ним молча поднялись ко мне на этаж, и только когда вошли в квартиру, он спросил:
— Какие новости?
— У меня отобрали служебное удостоверение и личное оружие, — сообщил я. Он поцокал языком.
— С оружием могу помочь. Что вы хотите: пистолет, автомат? Если пистолет, то какой системы?
— Пулемет, — сказал я. — И гранатомет.
Его левая бровь поползла вверх.
— Ну… На это мне нужно будет дня два. Может, три…
— Шутка, Арсений Федорович, — сказал я. — Мне ничего этого не нужно.
Он с осуждением покачал головой:
— Тогда чего вы меня искали?
— Мне необходимо, чтобы начиная с семи утра завтрашнего дня вы в течение двадцати четырех часов были в моей досягаемости. То есть рядом с телефоном.
— Двадцать четыре часа? — переспросил он. — Лучше сорок восемь, поправился я. — Так будет надежнее.
— Значит, — сказал он, — вы надеетесь на результаты.
— Да, — подтвердил я, — надеюсь.
17
Рано утром следующего дня я был на Новолесной улице. Нашел нужный мне дом, поднялся на пятый этаж и позвонил. Сначала долго не открывали, потом заспанный голос спросил:
— Кто там?
— Ваш агитатор, — проворковал я.
— Какой еще к черту… — начал Бурыгин, распахивая дверь. На нем был короткий махровый халат, под которым виднелась широкая волосатая грудь.
Договорить ему я не дал. Чтобы попасть ему точно в лоб, мне пришлось немного подпрыгнуть, но я вложил в удар столько чувства, что он пролетел через весь коридор и вломился в дверь сортира. Там я его снова настиг, взял двумя руками за отвороты халата и пару раз хорошенько стукнул головой об унитаз. Толик поплыл.
Я выволок его в комнату и бросил на незастеленную кровать. Потом быстро осмотрел комнату и на кресле под курткой обнаружил револьвер. Это был великолепный американский магнум тридцать восьмого калибра с глушителем. Раньше я видел такие только в кино и на картинках.
Я подошел к Бурыгину и несколько раз хорошенько дал ему по щекам, чтобы привести его в чувство.
— Слушай, ублюдок, — сказал я ему, — слушай и запоминай. Скажешь своему Глобусу: четыре восемьдесят пять, которые они ищут, у меня. Повтори. — И я для укрепления памяти сунул ему под нос ствол магнума.
— Четыре… восемь… пять… — повторил он непослушными губами.
Я положил пистолет в карман, повернулся и вышел, хлопнув за собой дверью.
Поставив рядом с собой телефонный аппарат, положив на колени пистолет, я сидел в дедовском кресле и ждал. Это была работа, тяжелая работа, и я не мог отвлечься ни на что другое. Ни читать газету, ни слушать радио, ни смотреть телевизор — только ждать.
Если они придут, мне понадобится пистолет. Если позвонят, пригодится чудесный сингапурский телефон, который моя подружка приволокла вчера по секрету от своего папб. Но они не звонят и не приходят, хотя я жду уже семь с половиной часов.
И все-таки звонок прозвучал неожиданно. Я как раз задумался, когда он тоненько пропиликал.
— Здравствуйте, Станислав Андреевич, — вежливо сказал Глобус. — Вы нас приятно порадовали. Бумажки действительно у вас?
— Действительно.
— А как они к вам попали, можно узнать?
— Ветром надуло, — любезно сообщил я.
— Ну и что вы хотите взамен?
— Много чего.
— Хе, — сказал он. — Мы это предполагали. Поэтому предприняли кое-какие шаги, чтобы уравнять шансы. Эта девушка… Марина… Она сейчас у нас.
«Сволочи, — подумал я с отчаянием, — какие сволочи! Вот почему они не звонили столько времени. Ладно, надо немедленно взять себя в руки».
— Ваши предложения, — сказал я.
— Давайте встретимся и все обсудим.
— Где? Когда?
— Сейчас около четырех. Скажем, часов в семь на сороковом километре Минского шоссе. Идет?
— Идет.
— Только не делайте глупостей. Вы ведь, кажется, уже имеете о нас представление.
— Вы обо мне тоже, — буркнул я, но, прежде чем положить трубку, нажал на нужную кнопку, и в стеклянном окошечке загорелся номер. Ничего сверхнеожиданного он мне не дал. Просто последнее и неопровержимое подтверждение.
Если подняться на чердак моего «Жолтовского», а оттуда по железной пожарной лесенке выбраться на крышу, то с самого дальнего ее края, укрывшись за выступом вентиляционной трубы, можно наблюдать сразу за всеми подъездами стеклянного дома. Это открытие я сделал вчера теоретически, еще не зная, пригодится оно или нет. А сегодня проверил его на, практике. Я знал, что мне снова придется подождать, но на этот раз был уверен, что не слишком долго. Двадцать четыре минуты спустя я дождался. Теперь мне предстояло начать, как сказал бы Юра Глобус, делать глупости. Первая заняла у меня часа полтора. Сколько уйдет на вторую, я не знал.