Итак, надо ехать к Жильцову. Если Латынин там, позвоню Сухову, пусть присылает своих ребят. А в крайнем случае посажу его в машину и отвезу к нам в редакцию. Не будут же они, в конце концов, бросаться на нас среди бела дня!
Впереди замаячил дорожный указатель: «Лианозово». Я решительно свернул направо…
Передо мной на пороге стояла женщина лет сорока в домашнем халате и смотрела на меня вопросительно.
— Простите, Витя дома? — спросил я.
— Нет, он уехал в город, к преподавателю, будет вечером.
Да, за этой новостью не стоило ехать в такую даль. Женщина хотела уже закрыть дверь, но, вероятно, ее в последний момент остановило мое растерянное лицо.
— Вы хотите ему что-нибудь передать?
Я замялся:
— Мне нужно было с ним поговорить… А вы его мама?
— Да.
— Тогда, может быть, вы мне поможете?.. — Я представился.
— Ну что ж, проходите. Извините только, у меня беспорядок, гостей не ждала.
Мы прошли на кухню и сели за стол.
— Чаю хотите?
— Нет, спасибо.
— Так я вас слушаю.
Я все искал, как исподволь начать разговор. Не нашел и брякнул:
— Видите ли, меня интересует не сам Витя. Я разыскиваю Сашу Латынина.
Она высоко подняла брови:
— Сашу Латынина?
И вдруг ни к селу ни к городу спросила:
— Извините, а удостоверение у вас есть?
— Да, конечно.
Аккуратно раскрыв книжечку, Жильцова внимательно сравнила мою физиономию с фотокарточкой.
— Давно вы его последний раз видели? — спросил я. Она подняла глаза к потолку, будто бы вспоминая. Потом опустила их на меня:
— Сашу Латынина последний раз я видела сегодня утром. Но он уехал и сказал, что возвращаться не собирается.
16
Час спустя я вышел на улицу. Маргарита Ефимовна, так звали мать Жильцова, показала мне из окна, где во дворе стоит телефонная будка. Зеленых «Жигулей» нигде не было видно, но, когда я зашел в автомат, рядом возник парень в кожаной куртке, тот, что сидел рядом с водителем. Он стал подкидывать на ладони двушку, изображая из себя очередь.
Я даже не стал прикрывать дверь. Набрал домашний телефон Феликса и, слушая однообразные длинные гудки, заорал:
— Привет, это я! Что? Очень плохо слышно! Да, я тут, в Лианозове. Какой, к черту, нашел! Им тут и не пахло, пустой номер, они его сто лет не видели! Что? Пустой номер, говорю! Да, конечно. Теперь там последняя надежда. Сейчас заеду в одно место — и туда! Ага, сразу позвоню. Ты все время будешь в редакции? Договорились!
Я повесил трубку и не оглядываясь быстро пошел к машине. Уже выезжая из двора, я увидел, что парень, даже не попытавшись изобразить, будто он звонит, опрометью бросился за угол. «Ничего, побегай», — злорадно подумал я.
На полдороге к центру я снова остановился возле автомата. На этот раз рядом никого не было. Мои преследователи решили больше не рисковать, да к тому же самое главное я им уже сообщил. Тем не менее я прикрыл на всякий случай дверь. Сначала я честно позвонил Сухову. Телефон у него не отвечал. Тогда я набрал другой номер. Поговорив, я двинулся дальше. 66–28 был словно привязан ко мне на веревочке.
Остался сбоку Савеловский. Я катил себе по Новослободской, потом по Каляевской, все время поглядывая в зеркало: не дай Бог потерять своих друзей. Ибо теперь у меня был план, в который не входило наше немедленное расставание. Так, присматривая друг за другом, мы добрались до конца улицы Чехова, и здесь я свернул направо, к зданию «Известий».
Окинув взглядом площадь, я увидел с облегчением, что все идет, как задумано. Если дальше будет продолжаться так же, через четверть часа мой план осуществится. Говоря шахматным языком, я намеревался реализовать свое преимущество и перехватить инициативу. Надоело быть мышкой, захотелось стать кошкой.
Я поставил машину в самом конце стоянки, идущей вдоль Страстного бульвара, почти у выезда на улицу Горького, вышел и не торопясь двинулся к памятнику Пушкину. Здесь, как обычно, роилась разномастная толпа. Длинноволосая, джинсовая, коротко стриженная, костюмно-отутюженная, с цветами, без цветов, ждущая любовного свидания или деловой встречи. Меня, пожалуй, следовало отнести к последним. И только невысокий пожилой гражданин, седой и коротко стриженный, который терся неподалеку от меня, боюсь, не подходил ни под одну из названных категорий.
Часы показывали, что я гуляю вокруг памятника уже четыре минуты. Пора, пора! Я потихоньку стал спускаться по ступенькам к фонтану. Фарфоровое небо лежало на дне гранитного бассейна, усыпанное облаками и блесткими, как рыбы, монетами. Перегнувшись через бортик, мальчишки удили их палками с прикрепленным на конце куском пластилина. Старуха в сером халате грозила им с другого берега. А навстречу мне шел Феликс Громов.