Я пожимаю плечами.
— Начала ты это сама.
— Хейли… я — отец твой.
Толкаю ее в бок.
— Прекрати.
Она хохочет.
— Прекратить не в силах я.
— Задрот.
— Говорит девушка с рыжими волосами и в трусы с радугой. — Лесли смеется надо мной до того громко, что чуть не давится воздухом.
— Я годами их не носила! — отвечаю я.
— Не могу… забыть. — Клянусь, она сейчас ласты склеит от смеха.
— Ага, сейчас ты ржешь. Но как только уснешь, я надену их на твою задницу.
— Не посмеешь. — Подруга прищуривает глаза, глядя на меня.
— О, еще как посмею…
Мне так хочется это провернуть, что, думаю, осуществлю это дельце сегодня, когда она менее всего ожидает.
А потом нарисую ей на лице член, чтобы мало не казалось.
* * *
На следующее утро
Открываю глаза с ощущением, словно в них кто-то насыпал песка, но четко вижу яркий солнечный свет, пробивающийся через окно. Странно… обычно, когда я просыпаюсь на уроки, столько света не бывает.
Уроки.
Блядь.
Я подскакиваю на постели и хватаю будильник… время на котором я забыла выставить.
— Блядь! — визжу я.
— Хнмммггррр. — Стон Лесли заставляет меня повернуть голову, чего мне не стоило делать, потому как рядом с ее кроватью стоит ведро с рвотой.
— Ну зашибись, — бурчу я, выпрыгивая из кровати.
— Что ты делаешь? — ворчит Лесли.
— У меня урок, — бросаю я, собирая одежду с пола, и только тогда замечаю, что на мне до сих пор вчерашний наряд. Очевидно, я так и не сняла свое красное платье и прямо в нем улеглась спать.
По-видимому, в первую очередь мне хотелось позаботиться о Лесли.
Мне пришлось держать ее волосы полночи, пока она обнимала унитаз.
Зрелище не самое приятное, и вспоминать об этом желания нет. Процесс занял большую часть ночи. Я просто рада нашему везению в том, что в нашем распоряжении оказалась личная ванная, так что больше никому не пришлось становиться свидетелем ночного ужаса. Когда я наконец-то довела Лесли до ее постели и залезла в собственную, я, наверное, забыла выставить будильник.
Блядь.
Из головы совершенно вылетело, что сегодня учебный день.
В спешке одеваясь, я забываю причесаться, оставляя макияж размазанным после вчерашнего. Один носок — фиолетовый, второй — зеленый. Пару не нахожу поэтому приходится довольствоваться этими. Бросаю все, что есть, в сумку, скорее всего, забывая пару вещей.
— Куда собралась? — спрашивает Лесли.
— Ты только что это спрашивала. Боже, забудь. Просто оставайся в постели. Поспи, — бурчу я. Она не в состоянии для уроков сегодня, так что лучше пусть проспится.
— Ладно… — ворчит подруга, слишком уставшая, чтобы вникать в происходящее.
Прежде чем вынестись за дверь, я зашториваю окно, чтобы солнечный свет не мешал ей. Как жаль, что я настолько устала, что не надела на нее мои радужные трусы и не нарисовала член на ее лице. Ну и ладно.
Пока спешу к двери, сверяюсь с часами. Я настолько опаздываю, что уже даже нет смысла появляться на уроке.
Но я пойду.
Я, мать его, буду там потому что… не знаю, почему.
Только знаю, что должна явиться на урок.
Это его урок, в конце концов.
Кто знает, что случится, если я не появлюсь.
Мысль должна пугать меня, но не пугает. Она меня возбуждает.
Будоражит возможностью увидеть, что он для меня приготовил, даже если в этот раз у меня на самом деле есть веская причина отсутствовать. Томас, скорее всего, все равно будет злиться.
Черт.
Даже не знаю, почему меня это так заботит. Должно ли? Неправильно ли это, если мне не все равно?
Парень влияет на меня, как никто другой.
Словно заставляет меня делать то, что, я думала, никогда не сделаю ни для кого другого. И все же я бы сделала это для него только потому, что это сказал он.
Когда наконец прибываю на место, то тяжело дышу от бега, а когда проверяю часы, понимаю, что все равно не успеваю вовремя. Прежде, чем войти, сглатываю комок в горле, а затем выглядываю из-за двери. Снова пусто, и моя смелость уходит в пятки.
Я действительно облажалась.
Уже пропустила три его урока. Неудача ходит за мной по пятам.
— Входи.
Блядь.
От одного его голоса по мне бегут мурашки.
Собираю то, что осталось от моей храбрости и делаю шаг в аудиторию с поднятой головой.
У меня веская причина опоздать, и я это знаю. И все равно оправдания мне нет.