— Не должна, — вот так просто ответил он и пожал плечами, — В принципе, если скажешь, что тебе плевать на сестру, я так ей и передам.
Задохнувшись от возмущения, я зашипела:
— Да как вы смеете… Ты… Вы… Вы не знаете ничего!
— Я знаю достаточно, — прикрикнул он, — Ты ее не искала, Илона. И мне плевать, честно. Меня попросили тебя найти — я нашел. Хочешь увидеть Ольгу — я организую встречу, — он хмыкнул, — Но, судя по всему, ты давно от нее отказалась.
— Закрой рот, — рявкнула я, — И останови машину!
Резко дав по тормозам, он повернулся ко мне с очередным оценивающим взглядом. Ухмыльнулся, когда я дернула ручку двери и нажал на кнопку блокировки.
— И что дальше делать будешь? Сделаешь вид, что ничего не знаешь? Как и тогда?
— Да пошел ты, урод! — прорычала я, — Я хочу увидеть свою сестру, больше всего на свете. Но если для этого мне придется связываться с таким, как ты, лучше сдохну. Она жива — и это главное.
Выскочив из машины, показала ему средний палец и пнула переднее колесо. На его лице не отразилось никакой эмоции, он просто отвернулся и дал по газам, окатив меня слякотью с обочины.
Придурок.
Всхлипнув, я поправила шапку и ступила на тротуар. Запахнула пальто, уткнувшись в ворот носом и побрела на остановку, глотая слезы.
Да кто он такой, чтобы судить? Что он знает обо мне или о том, как я жила? Если бы не родители, которые удочерили меня спустя год после пожара и пропажи Ольги, то я бы загнулась в детском доме. Я бы просто не выжила. Меня всегда поддерживала сестра, она была моей опорой и вот ее не стало. И я пыталась ее искать, когда выросла, но все, что я узнала, что она погибла в 2007 году от передозировки. В июне, двадцатого числа, я точно помню дату.
Стоп. Двадцатого июня. А фотографии были датированы этим годом, 2009.
Я застыла прямо посреди улицы, тщательно обдумывая сложившуюся ситуацию. Есть ли вероятность, что дату на снимках изменили? Может быть дать кому-нибудь с инфотехнологического их на проверку?
Но, если Тимур не врет, и за мной следят, это может быть опасно. Нет, никому нельзя показывать эти снимки.
Но и поверить вот так просто на слово какому-то мутному типу я тоже не могу.
Что же мне делать?
Наши дни
Судорожно сглотнув, я протянула банковскую карточку работнику сервиса. Набрала пин-код и помедлила, перед тем, как нажать зеленую кнопку.
Твою-то мать… До конца месяца неделя. Гребаная неделя, а у меня на счету…
Примерно сто двадцать три рубля и сорок копеек.
Я мысленно ругала себя за то, что отказалась от предложения Агеева провести ремонт машины, как служебные расходы. Господи, ну что за дура? Как я буду жить эту неделю? Что я буду есть?
У меня даже денег на бензин не осталось, а бак полон только наполовину.
Зашибись, Романова. В рейтинге идиоток ты обскакала всю планету.
Скрывая эмоции, натянуто улыбнулась и села в машину. Еще и помыли, химчистку салона сделали. В моем мозгу сразу возникла четырехзначная цифра, на которую счет мог бы быть меньше, и я застонала, ударившись головой о руль.
Добравшись до дома, первым делом забрела на кухню и сканирующим взглядом оглядела запасы продовольствия. Молока почти нет, и то скоро скиснет, значит кофе пить я буду на работе. Из круп в коробках была только гречка, и я поморщилась, вспомнив старый бородатый анекдот про собаку, которая на седьмой день искренне радовалась: «О, гречка!».
Вздохнув, заварила чай и снова принялась перебирать отчеты. Провозившись до глубокой ночи и так и не разобравшись, что же мне в них не нравится, я устало забралась на скрипучий диван и заснула, едва моя голова коснулась подушки.
Тимур
Припарковав машину и выйдя на улицу, я осмотрел парковку и нахмурился. Странно, но нигде нет ведра Илоны, а она ведь никогда не опаздывает.
Пожав плечами, побрел к зданию. Поднимаясь на лифте по привычке покрутил на пальце брелок ключей и засунул их в карман брюк, когда кабина остановилась на моем этаже. В нос сразу ударил запах чистящих средств — привет от нашей уборщицы, и свежесваренного кофе — привет от Илоны.
А она, судя по всему, была здесь.
— Доброе утро, Тимур Маратович, — неестественно улыбнулась, когда вошел в приемную, и уткнулась в монитор, делая вид, что миссия выполнена.
— Почему не на машине? — я облокотился на стойку регистрации и приподнял брови, когда заметил, что привычно отглаженная рубашка Илоны сегодня немного примята.
Она вскинула бровь и удивленно моргнула. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же его захлопнула и повела плечом.