На одном из столов стояла бутылка крепкого кубинского рома, пачка сигар, и какие-то бумаги. Также на столе стояла баночка с таблетками, и это значительно успокоило девушку. «Значит, сейчас он под подавителями, и мне нечего бояться» — она выдохнула, но не время было расслабляться.
Лизи подошла поближе и заметила, что над столом висят тряпки, будто что-то закрывая. Сдернув одну из этих тряпок, она увидела множество фотографий, записей, что были прикреплены к стене. Она удивилась. На стене были фотографии всех: Матери Миранды, Димитреску, Беневенто, Моро, Розмарии, Мии. Там были все, кроме него самого, Итана и Элизабет. «Какого дьявола у него тут происходит?».
Скользнув взглядом вниз она заметила на столе записную книгу. Любопытство дало о себе знать. Она раскрыла её и быстро пробежалась взглядом по написанным словам. Лизи особо не вчитывалась. В основном там были записи о неудачных экспериментах и важные заметки, для последующих. Но всё-таки там проскакивали записи, которые ясно дали ей понять то, что Гейзенберг, всем своим сердцем ненавидел Миранду и уже давно собирается устроить революцию. Это открытие очень поразило девушку.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, слыхала? — неожиданно раздался голос Гейзенберга за спиной Аркендейл. От неожиданности, Элизабет вздрогнула и резко обернулась. Она настолько была увлечена чтением, что совсем не услышала, как к ней подкрался Карл.
— Чёрт! Ты меня напугал! — от испуга её сердце бешено колотилось, и казалось, что вот-вот вырвется из её груди.
— Ах, ну прости, meine liebe*, за то что помешал тебе совать свой очаровательный носик не в свои дела. — усмехнулся он, облокотившись рукой о железный стеллаж, сверля её взглядом. На самом деле, он сильно удивился, когда сидя в своей комнате, пытаясь обуздать своё либидо, до его носа вновь дошёл знакомый женский аромат. Сначала он подумал, что уже окончательно умом тронулся, но потом понял в чем тут дело. И сейчас, стоя перед ней, он требовательно взирал на неё. Правда, чего он именно хотел от девушки, даже он не знал. То ли ответы на вопросы, то ли добровольно отдаться ему прямо на этом чертовом столе. То ли всё и сразу.
Под его пристальным взглядом, Лизи выпрямилась и глянув на Карла, с отчаянием заметила, как соблазнительно он выглядел. Чёрная шляпа была убрана, показывая седеющие, взлохмаченные волосы, что обрамляли суровые черты лица. Круглые очки также были сняты и убраны в карман, выгодно обтягивающих сильные ноги, штанин, ремень которых, был не до конца застегнут. Засаленное коричневое пальто, больше не весело на его широких плечах. Кремовая рубашка была маняще расстегнута на четыре пуговицы, а рукава были подвернуты до локтей открывая мускулистые руки со шрамами.
— На кой хер ты сюда явилась? — Карл был раздражён как никогда. Ведь это именно из-за неё, мужчине пришлось так быстро ретироваться из церкви, за что ему потом достанется. А эта девица ещё смеет сюда приходить, и отвлекать его от важных дел.
— Что планируешь восстание против Миранды? Да я погляжу, ты у нас бунтарь. — она облокотилась тазом о стол и с интересом посмотрела на Гейзенберга.
— Тебя это ебать не должно. — он сердито подошёл к столу и начал раскладывать тронутые Элизабет бумаги по местам. Аромат ванили исходящий от неё, уже во всю дурманил мозг, а сладкий персик будоражил кровь, заставляя, ныть в паху. «Scheiße! Какая же она соблазнительная!».
Ему безумно хотелось зарыться носом в кудрявую копну рыжих волос. Когтями порвать эти вызывающе обтягивающие женские бедра штаны, и почувствовать руками мягкость кожи очаровательных ножек. Освободить от заточения её упругую грудь и с силой сжать её до сладостного стона. Вонзиться зубами в основание тонкой девичьей шеи, так, чтобы она громко взвизгнула от боли и удовольствия, оставляя на ней метку, чтобы каждая псина знала, чья она. В этот момент он безумно жалел, что не принял блокаторы. А потому он хлебнул из бутылки крепкого рома, наивно полагая, что это поможет.
— Я не увидела на стене Итана, отца Розы, хочешь предложить ему сотрудничество? И почему там нет меня? Неужели ты не хочешь меня убить? — не унималась Лизи, совершенно не обращая внимание на состояние Карла, и тем более на своё.
— Отвали, Аркендейл! Я ни черта тебе не расскажу и точка! А теперь беги к этой miststück* Миранде, доложи ей про меня, как хорошая девочка. И лучше поспеши, пока позволяю тебе уйти, а иначе ты очень пожалеешь, что решила вообще сюда прийти. — он подошёл чуть ли не в плотную и угрожающе навис над ней, в надежде спугнуть её и наконец остаться одному. Но почему-то он понимал, что она не уйдёт. Для неё же хуже.
— С чего ты взял, что я захочу рассказать об этом Миранде? — она вызывающе глянула на него, будто совсем не смущаясь их близкому положению. Карл усмехнулся, опаляя горячим дыханием её щеку.
— Ты — самая любимая дочь Миранды. Какие могут быть сомнения? — на ответ мужчины Аркендейл громко рассмеялась ему в лицо, от чего Гейзенберг чуть стушевался, но вовремя взял себя в руки.
— Если ты на полном серьёзе думаешь, что у меня есть хоть одна причина, за что я могу любить или уважать эту мразь, то ты ещё тупее, чем я думала. Я даже как-то разочарована. — она презренно оттолкнула его от себя и чуть отошла, продолжив разглядывать стену с фотографиями.
— Эта сука наврала мне, что мои родители с удовольствием продали меня ей. Что я не была им нужна. И что они только мечтали от меня избавиться. После я чуть выросла, нашла их и убила. И только потом, я узнала, что Миранда угрозами забрала меня у них. И всё это потому, что эта эгоистичная дрянь увидела во мне свою чёртову дочь. И ты правда думаешь, что после всего этого я способна проявлять к ней чувства, которых она недостойна?! — Элизабет со злостью ударила кулаком о стол и с ненавистью посмотрела на Карла. Тот молчал, обдумывая, что сказать.
По правде говоря, он не особо интересовался прошлым Лизи. К сожалению, ему было не до этого. Он знал лишь то, что она скормила своих родителей оборотням, потому что те, якобы, продали её Миранде. Но такие откровения он не ожидал услышать. Элизабет оказалась одной из тех, кто стал жертвой этой суки, прекрасно это осознавая. Она была согласна с его мнением насчёт Миранды. Она та, которой удалось перебороть подчинение Каду над мозгом. Почему-то от этого умозаключения ему стало легче на сердце. Она единственная, кто его понимает.
На мгновение он вспомнил их первое знакомство. Тогда Лизи на вид было лет десять. На тот момент в ней уже жил Каду. Она была с виду хрупкая, но такая энергичная. В тот день эта мелочь, с двумя рыжими хвостиками, умудрилась больно пнуть его в колено. Возможно, именно тогда он понял, что она не по зубам никому, ни Миранде, ни даже ему самому.
Довольная ухмылка тронула его губы. Сейчас она уже выросла, похорошела. Стала более строптивой и свободолюбивой, со сложным характером и красивым лицом. Но глаза её всё так же, как и раньше, блестели решительностью и бесстрашием. Сейчас она стояла передним, как взрослая и привлекательная девушка, что одним своим существованием вызывала в нём глубокие, доселе не виданные ему чувства.
Странное тепло приятно разлилось в его сердце, а вместе с ним по-новому пробудилось желание заполучить именно эту девушку полностью. Но он не хотел ей навредить. Он прекрасно знал, что Лизи ещё не была никем тронута, и для первого раза, Карл не считал себя подходящей партией. Осознание этого сильно ударило его в сердце жгучей болью.
— Послушай, мне глубоко похуй на то, какие у тебя с этой сукой отношения. Сейчас я лишь хочу, чтобы ты уже ушла отсюда! Иначе я…— раздражительно начал было мужчина, но тут она его прервала.
— Попридержи свои угрозы при себе, ибо я тут вообще-то из-за тебя! Если бы ты не забыл на скамье колбу с Розой, то я бы никогда в жизни сюда бы не пришла, так, что сам виноват! Мудила. — почему-то его тон сильно обидел девушку. Ей и так было больно находиться рядом с ним, ведь звериное либидо выворачивало её изнутри, заставляя дрожать от желания всё её тело от одно лишь его взгляда. Из-за него она здесь страдает, а он ещё стоит тут, красивый засранец, выделывается и полностью обесценивает её чувства.