— Ты не позволяй ему собой командовать, Сара. Он тебе не папочка. И не хозяин.
Я чувствую, как что-то начинает расходиться от него, от его рук… И Сара это тоже чувствует, возможно, быстрее и острее, чем я. Она вдруг оказывается рядом со мной, даже немного впереди, и командует:
— А ну прекратил! Прекратил немедленно! Хочешь, заставлю тебя улечься на пол и лизать нам ботинки? Хочешь, а?! Мне это быстро!
Лицо Грина становится совсем багровым, веснушки исчезают с него, он скалится, но руки опускает, и я ощущаю, как расходящееся от него тепло пропадает. В коридоре появляется Харпер, хмурится, не понимая, что происходит.
— Пойдем к Адаму, — предлагаю я Саре. Еще совсем недавно я бы просто схватил ее за руку и потащил к лифту, но то время прошло. Новую Сару хватать и тащить как-то неправильно.
— Хорошо, идем, — соглашается она.
— А вы ждите, — бросаю я напоследок двум дуалам и вместе со своей носительницей направляюсь к лифтам.
Дверь в кабинет нашего блондина приоткрыта, секретарша куда-то отлучилась. Изнутри доносится негромкий голос. Я готовлю первую фразу заранее, хочу сразу взять быка за рога и сбить Адама с толку, посмотреть на его реакцию, это всегда интересно. Поэтому, толкнув дверь и шагнув внутрь, громко спрашиваю:
— Что означает двухголовая змея?
Эффект смазывается тем, что хозяин кабинета разговаривает по мобильнику. Присел на край стола боком к нам на фоне большого окна, красивый профиль четко очерчен вечерней зарей, держит возле уха трубку. Услышав мой вопрос, поворачивает голову, смотрит с удивлением.
— Извини, ко мне неожиданно пришли, перезвоню, — говорит он и кладет трубку на стол. — Сара, я думал, вы уже выехали.
— Почти выехали, — она останавливается рядом со мной посреди кабинета. — Крис нас остановил.
Адам переводит взгляд на меня.
— Зачем, Крис?
— А затем, Адам, — в тон отвечаю я, — что Сара, мой носитель, уезжает непонятно куда, а я не знаю про это.
Ожидаю возражений, возможно, злости с его стороны, но вместо этого он вздыхает:
— Тоже переживаю из-за этого. Но мне нужно срочно вылетать, вертолет уже ждет на крыше, опаздываю на важнейшую встречу. Поэтому я не могу отправиться с ними.
Я не вижу сейчас лица стоящей совсем рядом Сары, но шкурой чувствую — ей приятно. О ней думают, за нее, черт побери, переживают, заботятся… ей это нравится, конечно. Она тает и млеет, потому что давно была лишена этого. О смерти родителей она мне рассказала вчера, решилась наконец, и видно было, что рассказ дался Саре с трудом. Это кое-что открыло для меня в ней, объяснило некоторые стороны ее характера.
Я действительно ревную, пора признать это. В голову лезут всякие картины, как эти двое… как они с ней целуются, прямо в кабинете, стоя под большим окном, а может и не только целуются… Мне неприятно думать об этом — да что там, я готов прямо сейчас врезать красавчику в челюсть!
— А папка нам крайне нужна сегодня же, — продолжает Адам. — Все завязано на эти выборы и на дебаты перед ними. Если информацию из папки пустят в ход, наши дела будут совсем плохи.
— Папка с двуглавой змеей, — киваю я.
— Чего ты прицепился к этой змее? — спрашивает Сара.
Я сажусь в кресло перед столом, кладу ногу на ногу, давая понять, что никуда не спешу и в любом случае собираюсь узнать все, что хочу. Когда вижу стоящего передо мной Адама с этой новой точки, снова возникает мучительное чувство, что я видел его раньше. И опять — никак не вспомнить, когда и где. Я медлю, почти физическим усилием пытаясь вытащить воспоминание из глубин памяти, но не могу.
— Татуировку в виде двухголовой змеи, свернувшейся восьмеркой, я видел на руке того парня в переулке, которого убили агенты, — поясняю я.
Адам уточняет:
— Его убил Рамиро.
— Рамиро так Рамиро. И такую же татуировку я видел на руке Грина.
— Точно! — вспоминает Сара. — Я теперь только сообразила. Я же тоже видела, когда он на полигоне поджигал свои шарики.
— Некоторые из тех, кто работают в компании уже давно, лучшие мои люди, делают себе подобные татуировки, — Адам обходит стол, не садясь, склоняется над клавиатурой компьютера. — Ну хорошо, давайте поговорим десять минут, если ты так настаиваешь.
— Настаиваю. И ты так и не сказал, что означает эта змея, — указываю я.
Он поворачивает к нам большой плоский монитор на черной подставке, и мы видим фотографию. Там знакомый символ, высеченный в камне. Трудно понять размеры, но кажется, что это плита в несколько квадратных метров.