Она выходит во двор, поворачивает. Нас не замечает, хотя мы видим ее отлично.
— Далеко, — шепчет Сара совсем тихо. — Все-таки слишком далеко, надо ближе.
Хватает меня за локоть и тащит прямиком к женщине-хранительнице. Мы просто идем через двор к ней, и хотя она пока не видит непрошенных гостей, но стоит ей повернуть голову…
Грин с Хэвен не решаются окликнуть нас. Мы наискось пересекаем двор, нагоняя охранницу, и Сара вытягивает перед собой руку ладонью вперед, будто собирается распахнуть дверь. Крепко вцепилась в мой локоть, слепо уставилась перед собой. Воздух между нами и хранительницей, идущей вдоль стены к дальнему углу особняка, густеет, становится тяжелым, почти осязаемо плотным.
Охранница уже напротив массивных дверей, смахивающих на небольшие ворота, а мы прямо за ней. Сейчас она услышит нас. Сара громко вздыхает, и я чувствую: она наконец накрыла свою жертву ментальным колпаком.
Дверь дома открывается, и наружу шагает еще один хранитель.
Миг недоуменной тишины. Он пялится на нас, приоткрыв рот. Охранница начинает поворачиваться.
Сзади доносится негромкий хлопок. Голова хранителя дергается. Я успеваю заметить что-то блестящее у него под ухом, толстый серебристый дротик, после чего он, тихо вскрикнув, отшатывается. Бьется спиной о дверной косяк, хватается за шею. Ноги подгибаются, хранитель опускается на колени, стоит так пару секунд и падает навзничь.
Охранница уже повернулась, тянет что-то из-под куртки, но не успевает вытащить. Ее руки повисают плетьми, а глаза становятся стеклянными — уже знакомый мне неживой безвольный блеск.
Хэвен с пневмо-пистолетом в руке быстро идет к нам.
— Внутрь! — приказывает она, шагая к двери, но та раскрывается шире, и снаружи появляется самой огромный человек из всех, что я видел в своей жизни.
У него толстая бычья шея, наголо обритая голова, сплюснутые уши и могучие плечи. Я привык, что большинство людей смотрит на меня снизу вверху, но тут все наоборот — парень на голову выше меня, а это означает рост за два метра. Он в темном костюме, пиджак застегнут на одну пуговицу, под ним синяя рубашка и галстук, и все это смотрится так, будто натянуто на бочку. Ноги в широких брюках — как два столба, заканчивающиеся тупоносыми туфлями.
Хэвен почти в упор стреляет в него вторым зарядом, и шприц-ампула втыкается в грудь, широкую, как Гудзон. Здоровяк рычит и выдергивает из себя шприц. Его лапища взлетает в воздух, но надо отдать Хэвен должное — она успевает выстрелить еще раз прежде, чем получает удар.
Ее отбрасывает назад, и Грин скулит, схватившись за виски, будто от сильной боли. Он сейчас ближе всех к гиганту. Тот хватает его за волосы, опустив на голову широкую как лопата пятерню. Грина клонит к земле, колени у него подгибаются, он вцепляется в толстое запястье, пытаясь освободиться.
— Джу, что происходит? — сипло гудит гигант, обращаясь к охраннице. Еще не понял, что она под контролем. Язык у него заплетается, да и движения замедленны: два заряда снотворного действуют даже на такого великана.
Сара рядом со мной бросает короткую команду, и охранница, шагнув вперед, бьет его ступней в живот. Удар профессиональный, меня бы такой точно опрокинул на спину, но гигант лишь недоуменно пучит глаза. Отшвырнув Грина к стене, он бьет свою напарницу кулаком в лицо.
Сара ахает и пошатывается. Она ощущает отголосок этого удара также, как Грин только что ощутил тот, что достался Хэвен. Охранница спиной налетает на меня, и я машинально обхватываю ее за бока. Ощущаю твердое сбоку под ее курткой, сую туда руку, нащупываю рукоять. Грин стонет под стеной, пытаясь встать, Хэвен слабо шевелится где-то сзади. Гигант шагает к нам, выдергивает из плеча второй шприц, ломает его и снова заносит кулак.
Я стреляю в него.
Пистолет из наплечной кобуры охранницы выглядит непривычно. Тонкая прямая рукоять, ствол состоит из двух продольных частей с горизонтальной полостью-разрезом между ними. Похоже на большой шокер. Какая-то технология Агентства, ведь Адам говорил, что у них есть всякие продвинутые штуковины…
Между концами металлических половинок, составляющих ствол шокера, проскальзывает разряд, и в грудь гиганта впивается ярко-синяя молния. Она трещит так, будто кто-то рассыпал огромный пакет попкорна и шагает по нему. На миг во дворе становится светло. Сквозь хруст и треск бешено извивающегося разряда доносится хриплый вздох. Молния пропадает, когда я убираю палец со спусковой скобы, которая сама собой плавно выезжает обратно из рукояти. Пахнет паленым. Гигант, взявшись за грудь, медленно, будто подрубленный в основании дуб, заваливается назад — все дальше, дальше, пока не падает в дверном проеме, выставив наружу огромные ноги.