— Ну а Макалистер сейчас в большом турне.
Первым на ее слова реагирует Бык. Он поворачивается к Генералу и рубит воздух ладонью.
— Она права! У Макалистера финальное турне, он недавно был в Вашингтоне, сейчас в полетит в Вегас, а закончит в Нью-Йорке, через день. Они боятся нашего нападения, поэтому почти вся дуальская свора колесит вместе с нам. Сейчас “Герметис” пустует, но послезавтра там опять будет полно дуалов, и тогда станет поздно. И пока их там нет… — Бык громко бьет кулаком о ладонь, невольно повторяя жест, с которым Грин добывает огонь. — Мы можем освободить наших людей и забрать альбиноса. Но нужно атаковать сегодня, пока еще есть возможность. Пока Вектор не ожидает.
— У нас нет никакой информации по подземным этажам небоскреба, — возражает отец. — Ни планов, ни кодов.
— Да, и поэтому, — Бык тычет толстым пальцем в сторону Сары, — эту нужно взять с собой.
6. Сара
Между мной и «Герметисом» пять шагов. Небоскреб нависает стеклянным клыком. Накрапывает дождь, по тротуару спешат прохожие, стеклянные двери почти не закрываются, впуская и выпуская клерков в костюмах.
Я иду к ним.
Четыре шага. Три.
И зачем я на это подписалась? Голова чешется под париком, темные очки в дождливый день выглядят нелепо. Сумка с оружием оттягивает руку. Я сама себе кажусь нелепой. Но и опасной — потому что я очень нервничаю. Потому у меня оружие. Потому что я готова при любой угрозе выхватить его и начать палить в этих чертовых дуалов.
В тех, кого совсем недавно считала своими. Почти семьей.
Генерал пообещал отпустить и не преследовать нас, если мы будем участвовать в операции. Вообще-то в Агентстве убивают попавших к ним в руки носителей, либо, с недавних пор, лишают их способности. Укол сыворотки переживают не все — в максимальной концентрации он приводит к куче последствий похуже героиновой ломки. На фотографии в одном из файлов, полученных нами в клубе, был захваченный Агентством молодой носитель, которому неудачно сделали инъекцию. Либо это, либо слабоумие — ничего хорошего… Я не хочу стать овощем, которого будут кормить с ложечки.
Два шага.
Ну что, Сара, скажи спасибо, что еще жива? Тебя не убили. Просто пустили первой.
Один.
На миг я вижу свое отражение в стекле — светлый тренч, черные очки на бледном лице, — и двери раскрываются. Я внутри. Быстрым шагом иду к рамкам, прохожу через них. Они пищат, и ко мне торопится охранник. Обычный молодой темнокожий парень, не дуал, но с нашивками «Герметиса» на рукавах. Частная охрана Адама, таких я видела в зале и лаборатории. Он-то мне и нужен.
— Мисс, позвольте… — Он показывает на стол, где проверяют вещи.
— Замолчи и проведи меня через турникет, — велю я. Воздух становится тяжелым, на языке ощущаю привкус металла.
Охранник слушается: стеклянный взгляд, разворот на каблуках, и вот меня уже ведут через воротца. Он прикладывает свой пропуск, воротца раскрываются. Прохожу через них. Я уже поняла: чем сложнее человек, тем труднее его подчинить, и тем более короткую программу лучше внедрять в его сознание. А этот охранник простой. Его я могу заставить поверить в то, что он пять лет на мне женат и должен отдавать мне всю зарплату.
Как и этих двоих впереди.
— Иди со мной, — бросаю ему. Быстро шагаю к паре других, которые поглядывают на нас с недоверием. Один уже поднял рацию, готовый сообщить о вторжении. Я чувствую это, встаю перед ними и сковываю их сознания усилием воли.
— Оставьте рации. Забудьте, что видели меня, и возвращайтесь на место.
Они молча отворачиваются к турникетам.
Охранник ведет меня мимо лифтов. Я высматриваю знакомые лица — еще не хватало напороться на дуалов. Мы успеваем пройти мимо до того, как прибывает кабина, и наружу выходит с десяток местных служащих. Идем в угол холла, к двойным дверям, помеченным, как служебный вход. Охранник проводит картой по считывателю и открывает дверь.
— Заходи, — говорю я.
Он шагает внутрь первым, я следом. Передо мной узкий коридор, стены покрыты белыми пластиковыми панелями. Служебные двери с табличками, в отдалении ходит персонал, гудит трансформатор.
На меня падает большая тень, я оборачиваюсь и слабо улыбаюсь при виде Криса. Он в мешковатой куртке электрика, кепке с квадратным козырьком, штанах с дюжиной карманов и сумкой. В ответ не улыбается, смертельно серьезен. Чувствую адреналин, который кипит в нем… Или во мне? Последнее время все сложнее разделить наши эмоции. Где мое, где его, и так уж ли это важно?