— Не время, дорогая, скоро наш выход.
— Меня сейчас вырвет, — еле шепчу я и ни капельки не вру. Меня правда сейчас вывернет прямо на Макалистера и красивый костюм, в который меня нарядили.
Адам недоволен, но он чувствует мое состояние и подзывает мужчину из охраны. Тот, как полагается, в черном, рука лежит на поясе, рядом с кобурой.
— И без фокусов, Сара, — велит Адам напоследок.
Охранник открывает дверь, и я выхожу. Следую за ним в конец коридора, к двум дверям с табличками. Захожу в женскую комнату, охранник заходит следом. Женщины, стоящие у зеркала, смотрят на него с недоумением, переводят взгляд на меня — наверное, подумали, что это я такая ненормальная, раз даже в туалет хожу с секьюрити, — кладут помады в сумочки и торопятся на выход. Мы остаемся одни.
Я захожу в ближайшую кабинку и запираюсь. В отчаянии осматриваюсь.
Думай, думай, как можно отсюда выбраться? Это нужно делать сейчас, пока есть шанс. Я не хочу закончить, как Макалистер! И я не хочу стать частью плана Адама — уже поняла, что он задумал сделать в прямом эфире. Это же будет катастрофа для всех нас!
Без фокусов. Интересная формулировка. Фокусы показывают фокусники в цирке, а я же не фокусник. И если концентрироваться на этой идее, на этой мысли, то скованность воли истончается, постепенно пропадает…
Я оборачиваюсь и смотрю на белую дверь кабинки. Мне не нужно видеть охраняющего меня человека, чтобы забраться в его сознание. Он в шаге от меня, я чувствую, как поднимается и опадает его грудь, как вспотела его спина под пиджаком.
— Ложись на пол и усни, — приказываю я и напряженно прислушиваюсь.
Дверь трещит от сильного удара. Я отшатываюсь, вжимаюсь в пространство между перегородкой и унитазом. Не подействовало! Почему?
Защелка отлетает в сторону, вырванная с мясом, дверь распахивается, охранник смотрит на меня быком. Пистолет уже в его руке — я чувствую его тяжесть, чувствую гнев, который бурлит в груди. И пробую снова, сосредоточившись на нем целиком.
— Ложись спать, — говорю я, твердо глядя в его глаза. — Ты совсем устал, ляг и усни прямо сейчас.
Он прикрывает глаза, приваливается к двери и медленно сползает на пол. Широко зевает, устраивается на полу, кладет руку с пистолетом под голову и затихает. Он действительно уснул. У меня получилось!
Но не время прыгать от радости, нужно бежать.
Я перешагиваю его ноги и выбегаю из туалета.
9. Крис
Машину мы взяли напрокат в аэропорту. В этот раз за рулем Диана. Рамиро сидит впереди, а Кокс рядом со мной — еле уместился в салон, почти упирается макушкой в потолок. Спустя полчаса езды по пробкам мы доезжаем до университета, проезжаем через наспех организованный пропускной пункт — пропуск нам заказала какая-то знакомая Дианы, — и едем прямо до Арены Томас и Мак. Сворачиваем направо и подъезжаем к спуску на подземную парковку.
Площадка за ареной ярко освещена, и, хоть уже стемнело, я сразу замечаю идущую навстречу невысокую женщину. Она средних лет, в строгом костюме и очень делового вида. Цокает каблуками по асфальту — отбивает сухой, резкий барабанный ритм. Очки в строгой оправе, черная сумочка на плече, бейджик на груди. Бизнес-леди на все сто процентов.
— Сибилл, — бросает Рамиро презрительно.
Женщина останавливается, быстро оглядывается на въезд на парковку, перекрытый шлагбаумом, возле которого стоят двое охранников, и делает нам знак рукой.
— Ей точно можно доверять? — спрашиваю я.
— Не больше, чем мы можем доверять тебе, — бросает в ответ Рамиро.
— Она из команды Хлои Уокер, — поясняет Диана. — Мы вышли на нее, когда начали работать с Хиллом. Сибилл получила от Генерала такую прорву баксов... Если не поможет нам сейчас, я мелкую сучку просто пристрелю.
Она притормаживает, опускает стекло и резко меняет тон. Расплывается в лицемерной улыбке.
— Сиб! Как дела, дорогая?
Сибилл приветливый вид не напускает, даже не пытается. Когда она заглядывает в салон, лицо у нее напряженное, а губы поджаты.
— Вас слишком много, — сообщает она, осмотрев нас четверых. Наш внешний вид явно не внушил ей доверие.
— Ну… — Диана кивает в сторону въезда на парковку. — Ваших там внизу наверняка еще больше.
Сибилл молчит, покусывая губу, и теперь я вижу, что она очень нервничает. И боится.
— Зачем вам туда? — спрашивает она.
— А твое какое дело? — удивляется Диана. — Уж не затем, чтобы взорвать во время дебатов бомбу, поверь. Ты нас знаешь.
— В том-то и дело, что я слишком плохо вас знаю. — Она молчит еще несколько секунд и, наконец, принимает решение. — И ответственность, которая на мне лежит… Нет, не могу вас впустить. Уезжайте. Немедленно!