Кафе круглосуточное, над дверью мигает зеленым табличка “ОТКРЫТО”. Сквозь витрину виден длинный зал, высокие столы, круглые табуреты со спинками. Прохожих на улице мало, но еще попадаются. Мне вообще как, можно спокойно ходить или я в розыске? В том проулке были видеокамеры, выскочившие из машины копы могли меня толком разглядеть? Если даже нет, то ведь их же кто-то вызвал? Либо сигнал поступил еще до того, как я пришел в себя с арматурой в руках, либо пока я стоял над трупом, в переулок заглянул прохожий, увидел происходящее и набрал “911”. В этом случае он мог описать меня копам, и теперь на меня есть ориентировка.
Я качаю головой. Паранойя. Нью-Йорк — здоровенный город, в нем сколько жителей? Восемь миллионов, девять? Здесь ежедневные ограбления, убийства, аферы, не могут они поднять всех на ноги ради поисков одного парня.
С этой мыслью выбираюсь из машины, пищу “сигналкой” и вхожу в кафе. Зевнув, окидываю его взглядом, усаживаюсь поближе к витрине, чтоб хорошо видеть и “шевроле”, и улицу. В другом конце зала сидит чернокожий пацан лет шестнадцати, барабанит пальцами по клавиатуре, непроизвольно строя рожи, будто очень эмоционально общается с кем-то в чате. Поближе ко мне две девушки постарше за одним компом, пьют коктейли, хихикают, разглядывают экран, крутя скроллинг “мышки”. Ничего настораживающего, ну ровным счетом ничего, но мне кажется, что паренек исподтишка бросает на меня взгляды поверх монитора, а девицы зыркают как-то подозрительно… Одна склоняется к другой и шепчет, та тоже смотрит, опускает глаза. Они смеются.
Я отворачиваюсь. Это глупо, подозревать во всех шпионов, подосланных непонятно кем. Хватит, сосредоточься, ты пришел сюда с конкретной целью, вот и займись делом.
От стойки пахнет кофе и сдобой, и мой желудок начинает усиленно намекать на то, что он уже давно пуст. Ко мне подходит жгучая брюнетка лет двадцати пяти, в коротком платье с названием кафе на кармашке передника.
— Добрый вечер, — говорит она, окидывая меня взглядом с ног до головы. — Чего желаешь?
Я снова зеваю, прикрыв рот кулаком, и спрашиваю:
— Кухня уже не работает?
— В одиннадцать закрывается, — говорит брюнетка. Отставляет гладкую ногу в туфельке-лодочке, наматывает на указательный палец черный локон. Вид у нее такой… Не вызывающий, нет, скорее — призывный.
— Но есть сэндвичи и круассаны, — продолжает она. — И еще салаты. Что принести?
— Сандвич и круассан, — говоря я. — Нет, два круассана. И кофе. Тоже два.
Помедлив, будто ожидая чего-то еще, она кивает, поворачивается и уходит, качая бедрами. А я встаю и отправляюсь в туалет. Включаю холодную воду, плещу ею в глаза, тру лицо, хлопаю себя по щекам, моргаю — и наконец просыпаюсь окончательно. Вытерев лицо бумажным полотенцем, гляжу в зеркало.
В машине я уже успел поразглядывать себя в зеркало заднего вида, но тут видно лучше. И я могу понять, почему брюнетка наматывала локон на палец, а девчонки строили глазки и хихикали. Я высокий, крупный, мышцы заметны даже под пиджаком. Черты лица правильные. Стильно одет, чувствуются деньги. Короче, хорош ты, Крис Брана… только убил человека и ни черта не помнишь. А еще у тебя конфликт с отцом и явные психологические проблемы, идущие из детства. Налетайте, девчонки.
Когда возвращаюсь, на столе стоит заказ, дымится горячий кофе, благоухают разогретые сандвич и круассаны с шоколадом. Я набрасываюсь на сандвич, запиваю его кофе, куда высыпаю сразу три пакетика сахара. По ходу дела раскочегариваю компьютер. Девушки уже ушли, чернокожий все также колотит по клавишам. Брюнетка маячит за стойкой, изредка поглядывает на меня.
Снаружи доносится приглушенный шум двигателя, и к кафе подъезжает полицейская машина.
Чуть не подавившись сандвичем, я замираю. Открывается дверца, наружу выходят двое полицейских, один пузатый, другой подтянутый. Становятся возле машины. Смотрят на мою тачку, потом в витрину кафе. Я сижу к ним в полоборота, подавшись к монитору, и незаметно кошу взглядом в их сторону. Они разговаривают, один показывает на кафе, второй качает головой. Прикрыв дверцу машины, опирается о нее, складывает руки на груди. Я не знаю, что делать. Вскочить, бежать отсюда? Но ведь они прямо за дверью, и вон пистолеты висят, как положено, на ремнях. Непонятно, как теперь быть. Они там, а я здесь, совсем рядом. Может, не разглядели меня толком через витрину? Но если зайдут, и если у них есть на меня ориентировка — точно узнают. И другим путем из кафе не выйдешь. Если вскочу сейчас, засуечусь, выясняя, где служебный выход, они все это прекрасно разглядят, зал у них сейчас как на ладони.